- Ну вот, нашел еще постирушку, - отозвалась из-за перегородки Марфа Никитична, - мало у меня с вами хлопот.
Но Василий Лукич не обратил внимания на ее реплику, зная, что она не откажется помочь парнишке, и продолжал, обращаясь к дочери:
- Еще неизвестно, чья вина, что такие мальчишки с пути сбиваются. Много ли мы думаем о том, что их не только кормить да учить требуется. Ведь из каждого из них еще настоящего человека вылепить нужно. Они в этом возрасте, как глина. Беда, если в плохие руки попадут.
- Мы и воспитываем их! - запальчиво возразила Галя. - Мало ли мы разных мероприятий с ними проводим.
- Каких мероприятий? Может, про лекции скажешь, которыми вы чуть не каждый выходной нас пичкаете? «Сон и сновидения»! - выкрикнул он, разводя руками. - «Вулканы на луне»! Подумаешь! Интересна молодым ребятам эта музыка! Им живое дайте, чтобы захватило до самых кишок. Чтобы пример они могли взять, чтобы смелость, умение, сметку свою могли потешить и попрактиковать. Вот это другое дело.
Ты посмотри, кто на ваши лекции ходит?! Как раз тех-то, кого особенно нужно воспитывать, вы вулканами на луне к себе в клубы не заманите. Им бы скорей охотничий или рыболовный кружок подошел.
- И вообще, - обратился он ко мне, - злость меня подчас разбирает, когда присмотрюсь, как у нас на заводе к человеку относятся. Если запорет парень ценную деталь, так шуму об этом на цельную неделю. Его и в партком, и в завком, и к директору таскают, и в газетке изобразят, будто это не человек, а чудище морское. А коли свихнется парень, запьянствует или еще хуже - подколет или ограбит кого, так об этом молчок. Пусть, мол, милиция с ним разбирается, а наше дело - сторона! А выпустят его из тюрьмы, так он, как герой какой, своими подвигами хвастает, а ребята стоят вокруг, уши развеся, интересуются, вопросы разные задают, будто невесть какой знатный мореплаватель из путешествия прибыл… И если не вернется он, так тоже как будто все в порядке: поговорят о нем маленько, что арестован, мол, такой-то, и забудут.
- Я вам вот что скажу, - вымолвил Василий Лукич просительным тоном, - в ваши дела я не мешаюсь, делайте все, как вам положено по закону, но и над тем подумайте, что я вам о Леньке сказал. Если можно, то я на поруки его возьму. Не думаю, что нельзя его выправить. Не так уж, поди, глубоко в нем эта зараза засела. Я над ним шефство возьму, приглядывать, как за своим, буду. Стыдно мне и за себя и за всех, кто его отца, Ефима Зыкова, знал: не присмотрели мы за его сынишкой, а ведь Ефим за нас на фронте жизнь отдал.