– А блондинкой тебе было лучше. Определенно лучше. Ты хотя бы на живую была похожа.
Катя тоже улыбнулась с долей яда.
– Я вижу, что госпожа фамилиар смирилась со своей участью?
– Не смирилась, – пожала я плечами. – Но помириться мы успели, не так ли, Князь?
– Я рад, что ты забыла старое, кудряшка.
Мечислав определенно забавлялся. Ну еще бы, две девчонки-идиотки – чем тебе не развлечение!? Особенно если одна рвется оказаться у тебя в постели, (это я не про себя, если кому непонятно) а вторая рвется оказаться как можно дальше от твоей постели, но обстоятельства препятствуют ее отъезду в Австралию (вот это уже про меня).
– Кто старое помянет, тому глаз вон, а вот кто забудет – тому оба. Не так ли?
– И кому же ты хочешь вырвать оба глаза?
– Разумеется, Анне. Хотя и не сразу.
Мечислав подняла брови.
– Ты винишь ее в смерти Даниэля? Но обязательно кто-то сказал бы слово против. Она виновата только в своей дури.
– А я не собираюсь всю жизнь наблюдать дуру-вампиршу рядом с собой, – парировала я. – И рано или поздно убью ее.
– Ненависть может разрушить твою жизнь. Ты это понимаешь?
Вадим? Странно. От него я это услышать не ожидала. Но он заслуживал ответа. Может, даже больше, чем Мечислав.
– Я ее не ненавижу. Я просто рано или поздно убью ее. Вот и все.
– Тебе было бы легче ее убить, если бы ты не объявила об этом во всеуслышание, кудряшка.
Я фыркнула на Мечислава.
– Моя честь обязывает сперва предупредить, а потом уже бить.
Какие гордые слова! Если бы у меня еще и поступки соответствовали! Я ведь не поэтому ее предупредила. Мне хотелось, чтобы Катька злилась, боялась, ждала удара со стороны… И, кажется, я достигала своей цели. Я голубых глазах металось что-то, похожее на страх.
– Как это мило с твоей стороны, – процедила Катька.
– Да, я тоже так думаю, – согласилась я. И повернулась к Мечиславу. – Вы хотели их видеть или хотели, чтобы я увидела эту… Анну?
У меня едва не сорвался крепкий эпитет в адрес бывшей подруги, но я сдержалась. Я – леди. У меня под брюками всегда целые колготки и я не матерюсь при всем народе.
– И то и другое, кудряшка. Ты сердишься?
– Отнюдь. Сердиться можно только на себя. Я должна была предвидеть что-то в этом роде. Вы часом в детстве не отрывали крылышки у бабочек и ножки у тараканов?
На лице вампира появилась медленная ленивая улыбка, обнажающая острые клыки.
– Не помню, кудряшка. Это было так давно…
Я фыркнула в знак недоверия. Кто-то говорил мне, что у вампиров идеальная память. Они ничего не забывают в своей жизни. Это и благословение и проклятие. Но спорить я не стала.