Никогда не смотрела на небо, когда была под действием зелий. Теперь вот жалею. Глупо это как-то. И мысли какие-то глупые.
– Присаживайся, Али, не стой, – обернувшись через плечо и заметив, что я по-прежнему растерянно стою рядом, повторил свою просьбу Сергил.
Я без особого изящества опустилась на камзол. Вроде и живот не сильно выпирает, и тело свое я чувствую по-прежнему идеально… А вот некоторая скованность уже появилась. Я не стремилась ему понравиться – ведь не стремилась же! – но все равно чувствовала себя до обидного неловко.
– Все нормально?
– Я не хрустальная, – недовольно ответила я, сминая пальцами дорогую ткань имперских цветов.
Носить этот оттенок лазури разрешалось только тем, в ком текла чистая монаршая кровь. Причем всю одежду для императора шили из ткани этого цвета, тогда как принцам позволялось надевать лишь ленту из нее. Секрет красителя, кстати, известен лишь одному человеку в мире – портному императора. И я сейчас попираю такую ценность своей пятой точкой. Забавно.
Впрочем, Сергил явно не придавал значения подобной ерунде. Для него этот жест не был чем-то из ряда вон выходящим. По крайней мере, в отношении меня этот дракон был более чем предупредителен.
– Не хрустальная, – подтвердил дракон, устраиваясь рядом со мной прямо на траве. Я мысленно посочувствовала прачкам. – Но это не мешает мне переживать.
– Это лишнее, – убежденно ответила я.
– А вот тут позволь решать мне самому, – довольно жестко произнес Сергил, тем самым напомнив мне, что драконы не приучены сюсюкать со своими девицами. Император и так дает мне очень много свободы. Впрочем, это скорее заслуга Нэсси – мой статус чужой невесты удерживает Сергила от глупостей. Пока. – Не хмурься так, тебе не идет. Лучше посмотри на озеро – они начинают.
Они?
Я неохотно перевела взгляд на темную смолянистую поверхность…
Внутри водоема постепенно разгоралось жемчужное сияние. Вот маленькие завихрения прорезали толщу воды… И в небо с задорным перезвоном устремились маленькие создания. Их тонкие тельца испускали приглушенный свет, как и пыльца на тонких стрекозиных крылышках. От красоты открывшегося зрелища у меня перехватило дыхание. Вот она, та воздушная легкость и грация, к которой я стремилась в каждом своем выступлении.
А крошечные феи, совершенно не обращая внимания на случайных зрителей, все продолжали рисовать в небе световые узоры. Они просто радовались жизни, просто дарили свой танец миру… Это было настоящее волшебство.
Сергил, словно понимая, что мне сейчас не до него, молчал. Единственный раз он напомнил о себе, когда помог мне устроиться поудобнее, подставив плечо. И это было правильно – для той волшебной сказки, в которую внезапно превратилась обычная летняя ночь.