Он повернулся и помог сойти остальным.
– Сколько времени прошло с нашего отъезда?
Гумбольдт посмотрел на часы:
– По моим не больше десяти минут. Но это не похоже на правду. Судя по тому, что сейчас день и идет дождь, нас, пожалуй, не было несколько дольше. Герон, можешь уточнить?
Маленький робот издал несколько высоких звуков и сказал:
– Разница составляет три часа, двадцать четыре минуты и шестнадцать секунд.
Исследователь кивнул.
– Ощутимое отклонение, и это несмотря на то что мы установили электронный таймер. Но мы совершили большой скачок во времени. Учитывая дальность путешествия, такая разница во времени вполне приемлема. Не буду пока заниматься дальнейшей настройкой. Представляете, что бы было, если бы мы пользовались механическим таймером.
– Вероятно, вышли бы в Средневековье, – улыбнулась Шарлотта, которая помогала дяде выгружаться. – Надеюсь, наши не сильно расстроились, что пришлось так долго ждать.
– Я тоже, – согласился Гумбольдт. – Элиза терпеть не может, когда ее стряпня остывает. Берите по сумке и бежим домой. Погода просто ужасная.
У порога они отряхнулись, как мокрые собаки. Исследователь вынул из сумки ключ и открыл дверь.
– Мы дома!
Никакого ответа.
– Есть кто-нибудь?
Через некоторое время появился Мышонок.
– О, привет! Ну и долго же вас не было. Мы уже начали беспокоиться.
– Где все?
– Не знаю. Лена с Бертом в конюшне, мы с Вилли собрались в город, а где Элиза, неизвестно, может быть, наверху.
– Есть что-нибудь подкрепиться? Мы голодные как волки. Утомительное было путешествие.
Мышонок огорченно посмотрел в сторону кухни.
– Боюсь, ничего. Как только вы уехали, Элиза ушла в свою комнату. Позвать ее?
– Не надо, я сам к ней поднимусь, – Гумбольдт снял пальто и повесил его на вешалку. Оскар и Шарлотта последовали его примеру, а потом сняли и грязную обувь.
– Ну и как? Где вы были? – Мышонок лопался от нетерпения.
– Оскар тебе расскажет, – сказала Шарлотта. – Я тоже пойду к Элизе.
– Я бы тоже к вам присоединился, – быстро предложил Оскар, не обращая внимания на разочарованный взгляд Мышонка.
– Тогда пойдем, – улыбнулась девушка. – Надеюсь, она не рассердилась, что мы так опоздали.
Они вместе взбежали по ступенькам.
Наверху было очень тихо. Дом как будто вымер. Комната Элизы располагалась в конце коридора. Это было самое светлое помещение во всем доме. И не только из-за эркера и нескольких окон: эта сторона дома выходила на юг, и сюда целый день светило солнце.
Гумбольдт уже стоял возле двери.
– Элиза?
Никто не ответил. Подошел Оскар и внимательно прислушался.
– Она там, я слышу. Кажется, она поет.