– Скучаю по тем временам, когда ты была нормальной.
– Нормальной? – переспрашиваю с недоумением.
Фатима молчит – похоже, дар речи потеряла то ли от изумления, то ли от гнева.
– Надеюсь, Тея, ты не то имела в виду, о чем я подумала, – произносит Кейт.
– Да думай ты что хочешь!
Тея выпрямляется, шагает на тропу. Должна признать, не ожидала от нее такой твердости в ногах.
– Хиджабом обмоталась и воображает, что этого достаточно… Если Аллах тебя простил, Фатима, я за тебя рада. Только сомневаюсь, что полиция сочтет это смягчающим обстоятельством.
Последнюю фразу Тея бросает небрежно, едва обернувшись к Фатиме.
– Дура! – кричит Фатима, клокоча от ярости. – Какое тебе дело до моей веры, до моих поступков?
– То же самое я могу у тебя спросить, – парирует Тея. – Нашлась праведница! А ты знаешь, что я иначе вообще не засыпаю? У тебя свои способы справляться с этим – у меня свои.
– Я же о тебе забочусь! – почти визжит Фатима. – Неужели не понятно? Справляйся как-нибудь иначе. Уйдешь в буддистский монастырь, станешь практиковать трансцендентальную медитацию, устроишься работать в румынский сиротский приют – сло́ва тебе не скажу. Но не жди, что я стану молча наблюдать, как ты превращаешься в алкоголичку. Ты меня сказками о праве выбора не убаюкаешь, не рассчитывай!
Тея раскрывает рот. Кажется, она готова возразить, но снова склоняется над канавой в очередном приступе рвоты.
– Видишь, до чего ты докатилась!
Фатима укоряет, однако ярости в ее голосе больше не слышно. Когда Тея наконец выпрямляется, вытирая слезы, Фатима протягивает ей пачку влажных салфеток.
– Вот, возьми. Приведи себя в порядок.
– Спасибо, – бормочет Тея.
Ее покачивает, и Фатима подает ей руку. Они медленно идут по тропе, причем Тея склоняется над Фатимой и что-то ей шепчет. Нам с Кейт не слышно, что именно, мы только различаем ответ Фатимы:
– Забудь, Тея. Я понимаю. Я просто… просто беспокоюсь за тебя.
– Похоже, помирились, – шепчу я Кейт.
– Это только начало, Айса, – тихо произносит Кейт.
– Ты уверена?
Впрочем, я и сама понимаю: Кейт права.
– Почти пришли, – объявляет Кейт, когда позади остается очередная изгородь, а мы, отдуваясь, друг за другом спускаемся по лесенке.
Марш в темноте совсем не тот, что днем. Я-то думала, что помню дорогу – а ее затопили тени. Впереди мигают огоньки – наверное, это деревня; впрочем, овечьи тропы вкупе с шаткими мостиками изрядно дезориентируют. Поеживаюсь от мысли, что без Кейт мы бы точно заблудились.
Фатима ведет за руку Тею, шагающую со свойственной пьяным сосредоточенностью. Тея то и дело спотыкается о кочки, буксует в песке. Она хочет что-то сказать, но в этот миг я замираю, приложив палец к губам. Тея прикусывает язык. Мы останавливаемся.