Потому что на лестнице что-то – кто-то – движется. Темный силуэт застывает среди темных теней.
Люк приподнимается, почувствовав мое напряжение.
– Айса, ты что? Я тебе сделал больно?
Говорить я не в силах. Мой взгляд устремлен на темную лестницу, на сгущенный мрак верхней площадки. Там, во мраке, кто-то есть.
Жуткий калейдоскоп перед глазами: вывороченные овечьи кишки, окровавленная записка, конверт, набитый рисунками из прошлого…
Люк резко оборачивается, прослеживает за моим взглядом.
Его движение провоцирует сквозняк, лампа вспыхивает – всего на долю секунды, но этой доли достаточно, чтобы разглядеть лицо молчаливого наблюдателя.
Это – Кейт.
С моих губ срывается сдавленный крик, и Кейт устремляется на верхний этаж.
Люк спешно натягивает футболку, застегивает джинсы, позабыв о ремне. Перескакивая через две ступени, он мчится наверх, но у Кейт преимущество и в расстоянии, и в проворстве. Хлопает дверь мастерской, поворачивается ключ в замке. В следующее мгновение я слышу, как Люк колотит в дверь и кричит:
– Кейт! Кейт! Впусти меня!
Ответа нет. Дрожащими пальцами начинаю застегивать платье, кое-как встаю с дивана.
Шорох шагов на лестнице, и, судя по всему, Люк совершенно раздавлен. Наконец он вступает в круг золотого света.
– Черт.
– Она что – с самого начала следила? – шепчу я. – Мы же ее звали – почему она сразу не вышла?
– Черт ее разберет.
Он закрывает лицо ладонями, словно таким способом можно стереть картинку: Кейт, белая, оцепеневшая, на лестничной площадке.
– Сколько она так простояла?
– Не знаю.
Мои щеки вспыхивают.
Сидим на диване плечом к плечу. Молчим. У Люка окаменело лицо. Не знаю, как выгляжу сама – но мысли путаются, мечутся от подозрений к отчаянию, от вожделения к страху. Зачем Кейт следила за нами? С какой целью?
Неотвязнее всего эта вспышка лампы, выхватившая из мрака ее лицо – белое, как маска, с провалами огромных глаз, с застывшим в попытке не вскрикнуть ртом. Чужое, совсем чужое лицо. Что стало с моей подругой? Кто эта женщина – скрытная, желчная?
– Мне лучше уйти, – наконец произносит Люк. Он даже встает, но к двери не делает ни шагу. Стоит, смотрит на меня, хмурит темные брови. В свете лампы скулы вырисовываются с особой отчетливостью, и лицо кажется затравленным.
Сверху слышится хныканье Фрейи. Я колеблюсь. Метнуться в спальню? Остаться с Люком? Люк заговаривает прежде, чем я успеваю сделать выбор.
– Айса, тебе здесь опасно находиться.
– Что? – Даже не стараюсь скрыть шок. – Ты о чем?
– О мельнице.
Люк делает широкий жест, охватывает и дом, и подступившую к нему воду, и бесполезные электрические розетки, и шаткую лестницу.