По правде, я не боялась. Боятся, когда не знают, как оно получится по кусочкам. А я знала все-все кусочки, с всех-всех-всех боков. Я эти кусочки своими руками вы́резала, своими руками и положила по нужным местам. Один за одним.
Ага, вы́резала, ножиком старалась. Спасибо вам, Степан Федорович, за науку. Я постаралась, а потом положила ножик в корзину с дытынкой до нужной секундочки.
Я думала. Катерина обязательно выйдет и пойдет домой до автобуса через горсад. Все идут, а там уже автобусом на разные стороны — кому вроде наперед, кому вроде назад. Первое. Получается наскоски, зимой это важное. Потом. Катерина другой дорогой не ходила. Катерина сама рассказывала и меня учила, чтоб я ходила тоже.
В горсаду по дороге, как идешь, есть фонари на столбах. Между простыми столбами есть белый. Я этот столб всегда приветствую. Этот столб для меня похожий на карандаш в заборе. Вроде я столб сама туда поставила и цветом наметила. Тогда я тоже наметила, чтоб столб для меня сыграл.
Было темно-темно. Люди, которые с работы, уже дошли и до остановки и до нужных мест доехали тоже. В субботу ж рабочий день меньше на целых два часа. Когда такое начиналось, я работала на лозовой. Все радовались. И в тот день для меня это была радость тоже. Время к восьми, считай, никого больше не будет. А Катерина будет. И я буду, и дытынка будет.
Я пошла за свой столб вбок. Там росли кусты, а перед — стояли вкопанные лавки. В тепло на лавках сидели, и в холод сидели тоже. А я на лавке тут лежала, когда Яков. Я на эту самую лавку положила свою дытынку — туловище и голову положила. Я от туловища до головы оставила сколько-то пустоты, чтоб дытынка не подумала, что для нее сделалась шея, и не заплакала. Голова ж у дытынки есть, дытынка головой и не подумает.
Я управилась за одну секундочку. Управлялась, а сама слушала, чтоб не пропустить.
Потом я стала за столб. Я Катерину увижу, а Катерина меня не увидит.
Потом я посмотрела по своим часикам — пять минут девятого.
И надо ж — через минуточку я увидела на дороге Катерину. Воротник, шапочка-кубаночка — все-все с каракуля, сумочка с замочком, и сетка тоже — рук же у Катерины две.
Катерина шла скоренько-скоренько. Холод и поздно уже. Считай, ночь. Конечно, Катерина бежала ночевать. Некоторые женщины особенно бегут ночевать с мужчинами. Катерина с таких. Пускай бежит.
Я подумала, что Катерина сейчас добежит до моего столба. А дальше у Катерины начнусь я с моей дытынкой.
— Ой, кто-нибудь! Ой! Сюда!
Катерина остановилась на мой голос. А я уже тут, перестреваю Катерине дорогу.