Теперь надо было пойти к Лоре. Лора ж еще была председатель профкома. Без Лоры не полагалось никуда по таким делам ходить в рабочее время.
Я и пошла к Лоре — просить от всех проведать тяжелобольного.
Лора заквохтала, сказала, чтоб я посидела, пока Лора скоренько соберет гроши на гостинец от коллектива.
Конечно, я не заметила Лоре, что если, допустим, у человека заворот, так ему гостинцы ни до какого места не нужные.
В магазин я не пошла, это ж давало большой круг. Я побежала на автобус, а билет у кондуктора купила с грошей на гостинец — я ж не для себя, а для людей.
Пришла в горбольницу. И — к врачу, который звонил с сообщением, в отделение «хирургия».
Пилипейко Владимир Иванович принял меня, спросил, кто я такая больному Кацнельсону. А потом сказал, что больного в эту самую секундочку перевели с хирургии в терапию, что заворот счастливо обошелся и что это бывает сильно редко.
Я попросилась зайти к больному.
Доктор разрешил и даже дал в провожатую сестричку.
Конечно, я заметила, как доктор смотрел на меня. Сам доктор был молодой, а молодому было приятно видеть рядом с собой в таком месте здорового красивого человека, тем более женщину-девушку.
У Якова палата получилась большая, светлая, потолки высоченные, как у нас в Доме офицеров. Я сразу подумала, что когда будет война, у нас в Доме офицеров тоже можно сделать палату — хоть в кинозале, хоть где.
Я посмотрела, что есть больные, которые на своих кроватях, а не умирают. Конечно, я за таких порадовалась.
Якова положили в конце целого ряда, зато под окном.
Я пока шла на место, посчитала — номер Якова получился девять.
Я уже говорила про свой счет. Я для интереса все-все считаю, сильно люблю, когда цифра делится ровно на два.
Яков лежал на спине, глаза у Якова были закрытые, а руки вытянутые по одеялу. Лицо у Якова было вроде вытянутое тоже. Я раньше с покойников видела одну маму Тамару. Катерину ж я не пошла смотреть. А на снегу это не я Катерину видела.
Да.
Надежду тоже на кровати с фасолями не я.
Да.
Яков на лицо получился похожий на маму Тамару. Только руки различались.
Я стала и тихо позвала:
— Яков!
Яков открыл свои глаза и сказал не в мою сторону, а в потолок:
— Пришла!
— Обязательно пришла, Яков! Я ж думала, вы умираете… А доктор пообещал, что вам сильно повезло. Вы как настроились дальше, Яков?
— Вчера я настроился — шоб умереть. А сегодня — другая песня.
— Божжжже! А что ж такое вчера было?
Яков уже смотрел не на потолок, а на меня.
— Сидай. — Яков тыцнул рукой на край кровати радом с своей головой.
Я не хотела, а села.
Яков приказал шепотом.