Я подумала, что правую, а потом подумала, что левую. У меня опять левое и правое перепуталось.
Потом я подумала, что грудь белая-белая, что с майкой получились стихи — майка белая, и грудь тоже.
Александр Иванович начал трогать грудь не руками. Руки у Александра Ивановича были, уже я хорошо не видела где. Александр Иванович трогал ротом.
Конечно, я видела, как дытынки кушают у своих мам. Я сама у мамы Тамары не кушала. Мама Тамара мне свою грудь не давала — ни левую, ни правую. Фрося мне рассказала, что мама Тамара не хотела поганиться, потому молоко сцеживала. Мама Тамара нацедит, а я — раз! — и все-все скушаю. Молоко — это ж вам не кровь. Допустим, если б мама Тамара сцеживала с себя кровь, тогда б, может, получилась кровь на кровь, может, тогда б одна кровь ушла, а другая б пришла. А есть же еще такое, что с меня кровь выходит как с женщины. Может, еврейская выходит, а на пустое место что-то ж уже другое туда откуда-то приходит.
Пускай.
А Лора своему сыночку не поганится. Лора не эгоист. Сыночек кушает и кушает. Сыночку вкусно и вкусно.
Божжжже!
Мне тоже стало вкусно. Я потрогала себя через материю — у меня на грудях выросли фасоли, больше, которые на кровати у Надежды. В животе тоже стало вкусно и вроде там сало начало топиться на смалец и цивочкой тонюсенькой-тонюсенькой вытекать, вытекать, вытекать………………
Божжжже!
Лора закричала на весь свой голос.
— Ой, я не могууу!
Александр Иванович тоже закричал на весь свой голос.
— И я не могууу!
Божжже!
Я подумала, что я ж тоже не могууу.
По правде, я, когда не могууу, всегда не кричу, а смеюсь. Сергей у меня спрашивал, с кого я смеюсь, может, с него, что Сергей меня не допросился, что Сергей меня через материю — не можееет. А я ни с негооо, я ни с когоооо………………
В эту самую секундочку в комнате чуточку пробился свет. Свет шел не с потолка. Может, с кухни, может, с коридора.
За светом пробился и голос тоже:
— Ну шо? Зачем в темноте сидим?
Божжжжже!
Яков.
Две секундочки после Якова я удержалась, чтоб не выдаться.
Потом птица у меня в голове забилась громко-громко. Я спугалась, что моя птица услышится в комнате. Я закрыла себе уши двумя руками. Оно ж слышится через уши: отсюда туда, и оттуда сюда тоже.
Потом у меня в голове все-все перекрутилось — до самого моего бессознания чувства.
Удачно получилось. А то б я, конечно, не знаю что.
Я посмотрела в щелку. В комнате стало пусто-пусто. Я подумала, что люди взяли и пошли на кухню пить чай.
Сначала я хотела подумать, что пошли на кухню кушать. Потом про кушать я думать не захотела.
Потом мне услышались раздельные буквы, целые слова не услышались, а буквы да. Буквы не кричались. Людям было спокойно.