Лоре с мужем в этом доме дали квартиру на две комнаты. Лора хвалилась, что дочка, которая замужем за киевским, осталась прописанная с родителями, а потом и двух ребеночков-близнецов-девочек прописала.
Конечно, военным у нас везде доро́га.
Да.
Александру Ивановичу ж тоже дали.
Допустим, могли б подумать и дать тоже две комнаты. Первое. Александр Иванович заслужил. Потом. У нас же детки народятся.
Да.
Я себе решила, что можно будет Лору по-хорошему попросить и поменяться.
Я смотрела на дом и думала, что хоть бы квартира у Лоры была на втором этаже. Первое. Невысоко ходить.
Я хотела спросить у Лоры, на каком этаже у Лоры квартира.
В эту самую секундочку я услышала, что хлопнулась вода. На воду от фонаря с моста шел свет, и я увидела Лору. Получилось, что Лора взяла и прыгнула.
Сначала я подумала, что Лора прыгнула для баловства. Около Красного моста сильной глубины нету. Конечно, можно про глубину не знать. А можно ж знать — и сильно-сильно стремиться. Ты стремись, тогда у тебя все-все получится.
По правде, у Лоры глубина воды получилась хорошо.
Лора сильно билась руками и ногами. Билась, а не кричала и свою сумочку с рук не выпускала.
Я подумала, что надо кинуться и спасать Лору.
Потом я подумала, что Лора себе решила утопиться, что про сумочку Лоре надо подсказать, что мешает же.
Я посчитала до десять и крикнула Лоре:
— Лора Николаевна, здравствуйте!
Лора молчала и уже не билась никуда ничем на свете.
Я подумала, что Лора утонула. Как не утонешь? У Лоры ж груди получились сделанные не с грудей, а с железных шаров с фасолями.
Надо понимать.
Я пошла посмотреть на дом сблизи, чтоб начать привыкать к новому месту. Сейчас же у Лоры в квартире остался муж один, без никого. Мужу две комнаты тем более будет много.
Дом Лоры мне понравился еще больше.
От радости я не захотела идти в свой домой.
Мне сильно-сильно захотелось посидеть на берегу речки, подумать про наше с Александром Ивановичем счастье.
Да.
На улице не было тепло. Если б Лора сначала скинула с себя пиджак, я б погрелась. Первое. Лоре б было лучше утопляться. Потом. Лора б тогда не была эгоист, а была б для человека.
Я подумала, что надо погреться от себя.
Преподаватель Гордеев научил, что движение, товарищи, это жизнь. Я и давай жить! Приседания — раз! Прыжки наверх — два!
Мне стало тепло.
Я села на лавку под фонарь.
— Шо, Изергиль, делаешь себе подмосковные вечера?
Яков. Выследил.
Я подумала, что есть люди, которые всегда не перестают.
Я себе решила, что Яков уже у меня в самых печенках, что пускай Яков идет в органы и все-все про меня докладывает. Первое. Я не виноватая ни в чем.