Фрося ж мне кровь притащила. Женщины, когда кровь видят, так некоторые делаются дурные. А дурных можно и то спросить, и это тоже.
А я ж — не те, которые некоторые. А — те, которые которые.
Я с рук Фроси потрох приняла голыми руками, до своего носа поднесла, вонькость кровяную в себя втянула и сказала, что ага, что сильно свежее, что сейчас зажарю, чтоб покушать.
Фрося обрадовалась. Конечно, Фросе получилось хорошо: и задание выполнила, и покушает вкусно.
Я возле печки с потрохом по́раюсь, а Фрося борщ ест и рассказывает:
— Дак я ж кажу… На базари люды кажуть, шо в офицерив хтось шось зробыв. Ну, думаю, трэба до Марийкы, вона ж знае… Ага?
Я спокойно сказала, что в нашем Доме офицеров на собрании попа́дали на пол палки, потому что есть еще люди, которые без совести к своей работе, оставили и пошли — хоть водку пить, хоть что. Я сказала, что сама я в зале не сидела, а сидела в коморе у Якова-киномеханика и смотрела на собрание с дырки, в которую крутят кино. Первое. Потому что в зале уже набилось людей. Потом — так интереснéй.
Фрося за каждым моим словом агакала.
А за последним моим словом Фрося сказала, что оно ж так, что с механиком интереснéй, что Фрося волнуется, или за собрание у нас все успелось.
Фрося заелозила на табуретке, как Норинская, когда усаживалась в президиуме, и языком своим облизалась тоже.
Божжжже!
Я тихо смолчала, как смолчала про мужчинство Ленина. Пускай Фрося лучше доложит про стыдо́бу, а не про что попало.
В эту самую секундочку Фрося перевернула свой разговор.
Борщ Фрося уже покушала и начала запихиваться куриной печенкой с пупочком.
Фрося кушала и поясняла мне, что хоть курица не порося, а копийчину на курицу надо, что надо ж и то, и другое………………
Конечно, я узнала привычку Фроси и пошла за кошельком.
Я лежала, чтоб заснуть, а сон не шел и не шел.
С Фросей получилось хорошо. Фрося все-все перескажет с моих слов. Может, моя копейка Фросю еще больше подкрепит в мою пользу. Если что, Фрося ж от меня помощи лишится. Не может же такого быть, чтоб органы Фросе платили. До революции царизм платил, а советская власть — ни за что не будет.
Потом я подумала про Якова, про его название меня Изергиль. Я не из-за нации, а зачем Яков так? Яков же красоту мою признал? Признал. А про выворот зачем?
Потом я подумала про как мне правильно считать — спас меня Яков или не спас? Если спас, получается, что я виноватая. А я ж не виноватая.
Я подумала, что это ж я так считаю. А Яков как считает? Может, Яков считает, что я виноватая. Может, Яков не шутку пошутил, когда распотякивал про меня в ряд с палками? И зачем Яков сказал про расплатиться? Спасибо — это ж не расплата. Расплата — это у людей, когда виноватый. А я не виноватая.