У нас люди давно-давно в Бога не верят, есть на небе и пускай себе. Конечно, я тоже так думаю.
Я сказала, чтоб сказать:
— Бывает, что верю.
— В какого?
— Как это?
— Тебя крестили?
— Не!
— И по какой же ж части ты рассчитываешь на тот свет пойти?
— Как все, так и я — по-советскому пойду.
— Такого не бывает. Идут по вере или по крови. Раз не крестили, пойдешь по крови, по еврейской линии.
— Ой! Яков-Яков-Яков! Ой! Что вы говорите!? Вы сами внимательно подумайте! У вас в голове, як у дурного на хате! Вы ж бо-о-………………
Я хотела сказать, что Яков больной, что это надо к доктору, что я психбольного от психздорового всегда различаю. А я не сказала.
Яков опять потянул свои руки до самой моей шеи.
Я хотела крикнуть людям, позвать. А получился с меня петушиный сип. Я закрыла свою шею руками, а глазами смотрела на Якова — может, постесняется опять меня убивать на моих глазах. Тогда ж, раньше, у меня глаза были открытые тоже, я ж тогда не знала, что Яков будет своими руками делать, а сейчас знала. Я подумала, что для человека, у которого есть совесть, даже такая, какая у Якова, это может сыграть.
Сыграло.
Яков дал мне от себя отбой.
Яков приказал:
— Не трясись! Слушай и понимай!
Я выразила своей головой и глазами понимание.
Яков сел возле меня и начал.
— Тут такое дело. Я поставил боевую цель — крепко отомстить еврейскому Богу — зачем он такое с своими евреями допустил? Шоб ты знала и помнила — я с Богом чикаться не буду! Щас группу сколачиваю. Нужны верные люди. Я к тебе приглядывался. На тебя тут никто не подумает… А там — своим порядком будешь. Даю тебе срок на думать три дня. Все! Иди!
Конечно, я встала и пошла.
По дороге я не понимала ничего. Я понимала только, что у меня сильно болит внутри шея, и снаружи болит тоже. По правде, я хотела потрогать себе шею внутри, вынуть стекло или что там. А как потрогаешь? Шея ж там, а я здесь.
Надо понимать.
Я потрогала шею снаружи. Шея была мокрая и скользкая на пальцах. Вода по скользоте другая. Я посмотрела на пальцы и увидела свою кровь. Я потрогала рот, там скользоты не было. Я подумала, что моя кровь выходит на свет через все-все. Я подумала, что если б выходила через рот, так было б лучше.
Я расстегнула пальто и потрогала себя. Наверху скользоты нигде не было.
В эту самую секундочку у меня закололо место под самой бородой. Я — туда, а там у меня целая яма.
Я подумала, что Яков гад, что у Якова фашистские когти.
Я подумала, что Яков меня своими руками душил, а своими когтями рвал.
И так эта яма у меня заболела! Так заболела! Страх!
Я прижала яму рукавицей и так шла дальше.