Я невольно обернулась назад, туда, где меня ждал линорм. Кажется, я даже слышала его растерянное ворчание.
– Пришла проведать генерала.
В последнее время, каждый вечер после ужина, я сбегала от хозяина и его друзей. Особенно боялась оставаться наедине с Наей, которая Каси щупала меньше, чем Морру, и проводила добрых два часа у генерала, рассказывая, как меня все достали и почему я считаю, что люди то еще зло. Похуже блох. Блох хотя бы можно вывести, а с людьми что делать? Они же живучие, их много, и всем от меня что-то нужно.
Чаще я жаловалась на Велу и Аррануша, порой доставалось Нае, изредка и Илис получал свое. Рован молчал, слушал и сочувственно вздыхал, подставляя бока для почесывания. Мы в полной мере наслаждались обществом друг друга.
– Меня тоже можно проведывать, пушис-с-стая, – с намеком произнес аспид.
– Приму это к сведению, – осторожно пообещала я, сделав сразу два шага назад. Зря, наверное. Если бы отступала постепенно, может, он этого и не заметил бы.
– Куда с-с-собралась? – гневно зашипел змей. – Вольер открой!
– А с чего бы мне это делать? – Кадай помрачнел. – К тому же ты и сам умеешь выбираться…
– Эти глупые мяс-с-сные деликатесы на ножках что-то заподозрили. Теперь с-с-стараются не ходить ко мне в одиночку и обвешиваются вс-с-семи возможными оберегами против ментального воздействия.
– А почему они на тебя не пожаловались?
– И что они скажут? Что им кажется, будто я на них как-то воздействую? Никаких доказательств нет.
– М-да-а-а…
И этого типа Керст выбрал себе в качестве подчиненной нечисти. Какую же серьезную ошибку он совершил.
– Пушис-с-стая, выпусти меня.
– Вообще-то я… Морра.
– Морра, лапушка, будь душкой, сделай, как он просит, – проурчали справа, – и меня вниманием не обдели.
Напротив Кадая жил илистый кот. Ну кто бы сомневался?
Самым грустным во всей этой ситуации было то, что я их действительно выпустила и даже не сильно ворчала, когда они решили обустроиться в вольере Рована. С тех пор у меня появилось целых три слушателя. Понимающих и сочувствующих, к которым я ходила каждый день излить душу.
Иногда Кадай жаловался на Керста, но чаще всего мы с котом наперебой ныли, жалуясь на все без разбору. Рован молчал и слушал. Молчал он до середины весны, исправно выполняя роль слушателя и изредка тихо рыча на аспида, стоило тому подползти ко мне, по мнению линорма, слишком близко.
Илиса такое положение дел вполне устраивало.
Черствый хозяин радовался, что слушать меня приходится генералу, а не ему, и всячески потворствовал моим каждодневным походам к линорму. Пару раз даже сам тащил меня в виварий, не слушая стенаний и требований прекратить издеваться над беспомощной рагрой.