С аэродинамикой были явные проблемы, с набором высоты тоже. Показалось, что дракон сейчас повернется ко мне и скажет: «На шею не дави!» «Спокойствие, только спок… ОЙ!.. ствие!» – утешала я себя, чувствуя, как в зобу дыханье сперло, а сердце колотится где-то в районе горла. Малыш вообще отважный, раз решил покататься на Карлсоне. А я, наверное, сумасшедшая, раз решила прокатиться на драконе.
Холодный ветер хлестал в лицо. Волосы то прилипали к щекам, что их приходилось сплевывать, то, наоборот, казалось, сейчас оторвутся вместе с потоком ветра. Пальцы намертво вцепились в рожок седла и побелели от напряжения. Плащ, вместо того чтобы эпически развеваться, как хотелось бы многим художникам, телепался в воздухе, иногда закрывая мне всю видимость, мол, Юля, лучше не смотри вниз. Мы то набирали высоту, то снижались. Еда в желудке подпрыгивала вместе с желудком, подступая комом к горлу. «Куда?» – орало сердце. «Я здесь! Подвинься!» – орал желудок и его содержимое. Пищеварительная система норовила сбросить балласт.
Дракон резко нырнул вниз. Моя попа внезапно оторвалась от седла. От неизбежного падения спасал толстый ремень безопасности, обмотанный вокруг талии. Внизу живота похолодело, внутренности сделали такой кульбит, что я чуть не поседела раньше времени.
Пришлось стиснуть зубы и зажмуриться, когда мы пошли на посадку возле дворца. Слуги снимали меня с седла и долго уговаривали разжать окостеневшие пальцы, намертво впившиеся в рожок. На ватных ногах, опираясь на все попадающиеся поверхности, я побрела в сторону ближайшей ступеньки. «Даненунафиг!» – вертелось в голове, когда я села на ступеньку, стуча зубами от холода и страха. На голове было воронье гнездо, руки болели от напряжения, ноги все еще не слушались, в животе был настоящий апокалипсис, а кожу на лице стянуло от ветра. Зато с ветерком!
– Не передумала? – поинтересовался дракон, глядя на то, как я смотрю в одну точку и борюсь с искушением забить на полеты большим гвоздем и купить билет на «Пешкарус».
– Не-а, – отозвалась я, чувствуя, что в замерзших ушах до сих пор воет ветер.
Я прокляла тех писателей, которые описывали полет на драконе как: «Вау! Это было так здорово и так весело». В первый и в последний раз я изображаю летчика-налетчика. Хотя слово «камикадзе» тут подходило бы гораздо лучше.
Мне сказали, что я могу поспать до тех пор, пока не стемнеет, чем тут же решила воспользоваться. Плюхнулась в кровать, обняла подушку, чувствуя, что меня еще качает по воздушным волнам. Будет что рассказать Фею. Господи, хочу видеть его лицо в этот момент! Про разбойников расскажу обязательно и про дракона, разумеется! Пока я мысленно перебирала события, которым посвящу свой рассказ, меня сморил сон.