– А сколько жизней у тебя осталось? – встревожилась я, заглядывая ему в глаза.
– Пять, – абсолютно невозмутимо ответил крестный. И он спокойно так говорит об этом? Пять жизней!
И с этого началась моя мучительная и бессонная ночь. У него есть только пять жизней. Пять! Четыре он уже потратил. И, я так понимаю, половину точно на меня. Про остальные не знаю. А у меня девять жизней. Девять. Сначала мне казалось, что пять – это нормально. Но часы мерно тикали, и к середине ночи число «пять» стало казаться мне приговором. Я смотрела на спящего Фея, который не подозревал о том, какая драма развернулась в моей душе в связи со свежеполученной и многократно переработанной информацией. Слезы катились по щекам, я тихо повторяла слово «пять» и смотрела на любимого с непередаваемой нежностью.
– Мышка, – Фей открыл один глаз, – ты уже выбрала для меня коробочку? Если да, то я хочу традиционную, из-под зимних сапог.
Я не выдержала и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Я плакала, а он смеялся, елозя рукой по моим ушам, которые я тут же прижала к голове, в знак вселенской скорби.
– Мышка, посмотри на меня! – Фей подполз поближе. – Покажи мне пальцем того, кто рискнет на меня покуситься? Не вижу очереди из желающих, поэтому давай я тебя обниму, а ты успокоишься и ляжешь спать? Моя Мышка за меня переживает, волнуется… Не надо, Мышка, нервничать. Мне и одной жизни хватит, а тут целых пять!
Я сделала вид, что уснула. На самом деле не спалось. Я зевнула, подумала о себе, как о кошке, запрыгнула ему на грудь и свернулась калачиком. Вот так. Мяу! Фей внезапно открыл глаза. Ну все. Попалась. Мы договаривались, что мы спим в человеческом обличье.
– Как ты это делаешь? – внезапно спросил он, поднимая меня на руках. Мои лапы и хвост висели в воздухе. Я прижала уши, понимая, что нарушила обещание.
– Что делаю? – удивилась я, оглядываясь по сторонам. – Я ничего не делала!
– Мурчишь! – Фей смотрел пристально и с подозрением. Его глаза сузились и превратились в две щелки.
– Я? Мурчу? – удивилась я, недоумевая. – Когда это я мурчала?
– Сейчас. Лежишь на мне и мурчишь! – заметил он, глядя мне прямо в глаза.
– Тебе показалось! У тебя, наверное, в животе заурчало, – зевнула я, выбираясь из его рук и прячась под одеяло.
Через минуту под одеялом сидело два маленьких холмика.
– Рассказывай! А лучше показывай! – потребовал он, подбираясь ко мне. – Я мурчать не умею. Один раз в жизни получилось, и то непроизвольно, когда я внезапно подумал о том, как я тебя медленно раздеваю и целую! Мышка! Я настаиваю! Для меня это важно! Я себя из-за этого даже полноценным котом не чувствую!