У меня даже предлоги были нецензурные. Тщательно подбирая культурные слова, прямо как мэр города – бывший прораб, которому предстояло выступить на трибуне перед тысячами зрителей, включая женщин и детей, – я с паузами выдала:
– Я… не хочу обсуждать это… с каким-то… котом… Тем более что… наши отношения далеки от дружеских…
– О! Это даже хорошо. Знаешь почему? Я как-то не хочу попадать в тюрьму твоей френдзоны, где на входе висит табличка «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Ты, как почетный тюремщик, иногда навещаешь своих заключенных, подкармливая их ложными иллюзиями. Ты ходишь, позвякивая ключами, и думаешь: пообщаться или нет? – язвительно заметил кот. – Гиблое место. Еще никому не удалось оттуда выбраться. Никого из них ты не амнистировала. А стоит кому-то попытаться бежать, как тут же срабатывает план-перехват в виде свежей порции «иллюзий». Так что другом твоим я быть не хочу.
Я напряглась. Он знает обо мне гораздо больше, чем я себе представляла.
– А кем ты хочешь быть? – удивленно спросила, прикидывая, откуда у него такие сведения.
– Мышка, ты задаешь слишком много вопросов, при этом не отвечаешь ни на один. Я хочу просто быть. И быть собой. Такой ответ тебя устроит? – зевнул кот. – Так что, если ты уже приготовила для меня клетку в своей френдзоне, можешь отдать ее кому-нибудь другому! Бедные твои узники! Они свято верили в то, что чистосердечное признание – путь к амнистии. Однако нет. Стоит им только признаться в своем «преступлении», как ты тут же ужесточаешь надзор, продлевая срок заключения, отменяя передачи и положенные им свидания с другими. Так что лучше я пока побуду твоим врагом. Злейшим врагом…
Через три часа мы добрались-таки до Замка Принца. Я доползла до комнаты, раздеваясь на ходу, и устремилась в ванную. Вода была теплой, чуть горячей. Какая прелесть! Я с удовольствием окунулась, а когда вынырнула, убирая прилипшие мокрые волосы с лица, увидела, что на статуе с кувшином вальяжно расположился кот, созерцая мое купание.
– Ты что здесь делаешь? – прошипела я, отплевываясь. – А ну брысь!
– А что? Ты стесняешься «какого-то» кота? Очень злопамятного «какого-то кота»? Нет, ты продолжай, я просто здесь отдыхаю. Котики ведь имеют право отдыхать там, где им вздумается? Не так ли? – саркастично заметил кот, изображая меховой воротник на плечах статуи и трогая лапкой текущую из ее кувшина воду.
– Но ты ведь…
Я закашлялась, вспоминая, что у кота есть еще одно обличье. И оно меня сильно смущало. В том обличье он – высокий, бесспорно красивый мужчина – мечта любой женщины, кроме меня, разумеется. Нет, когда он молчит, то на него еще можно посмотреть, но стоит ему открыть рот, как тут же хочется заткнуть его грязным носком.