В жизни меня наказывали физически только один раз. Все детство я только и слышала: «Настенька, Настюша, Настена». Настеньке нужно то, Настеньке нужно это. «Отдай Настеньке куклу». А ничего, что эту куклу мне подарили на день рождения? «Юля! Почему Настя плачет?» А ничего, что она плачет специально, чтобы мама пришла и наказала меня за то, что я не дала сестричке кубик? И когда меня в очередной раз наказали за то, что «плохо присматривала за Настенькой и обидела ее», я сильно разозлилась. В юности моя мама увлекалась фигурным катанием, поэтому на стене висела куча грамот и медалей. Я взяла фломастер и почеркала мамины грамоты. И за это мама меня выпорола.
Король подошел ко мне и погладил по щеке свернутым кнутом. Я скривилась, молча вспоминая тот день, когда уже проходила унизительную процедуру порки.
– Ну? Я жду! – сказал король, ухмыляясь. – Знаешь, мне нравится причинять боль женщинам. Это так волнительно и приятно. Тебе нравится боль?
Отличный вопрос! И тут за его спиной я увидела, как из темного угла отделилась знакомая тень.
– Только чужая, – заметила я, лихорадочно соображая. Фигурное катание? Возможно… Тройной тулуп, дупель, дуга… Нет, реально смешно, если кота зовут Дупелем.
– А мне нравится боль. Мне нравится ее причинять… Это просто восхитительно… Истязать, мучить, терзать и наслаждаться агонией, – прошептал маньяк, поглаживая меня кнутом. – Какой бы гордой ни была красавица, пара ударов кнутом заставляет ее валяться на полу и просить о пощаде. Интересно, сколько ударов понадобится тебе, чтобы осознать, что ты – ничтожество?
Тут в дверь постучали, и она открылась, впуская немного света в наше темное царство боли. На пороге мялся какой-то слуга, пряча глаза.
– Простите, ваше величество, я так понимаю, вы заняты… Но вас срочно хотят видеть… – промямлил слуга, бросая мельком взгляд на меня.
Король чертыхнулся сквозь зубы и вышел. Кошачья тень мелькнула на стене. И вот он уже сидит на пыточном столе, вопросительно глядя на меня.
– Тулуп? – предположила я. Кот смотрел на меня такими глазами, что я сразу поняла, что он не Тулуп. На кошачьей морде было явственно написано, что Тулупом его можно назвать только один раз.
– Двойной тулуп?
Котейка склонил голову набок, понимая, что с интуицией у меня все плохо, зато с фантазией отлично!
– Дупель? – с надеждой спросила я, прислушиваясь к шагам за дверью.
Глаза кота округлились, как два блюдца. Бедный, даже закашлялся. Судя по его виду, он чуть разрыв сердца не схлопотал. «Кто назовет меня «Дупель», получит в одноименное место!» – читалось в его офигевших от моей фантазии глазах.