Каторжные работы, суровый климат преждевременно надломили здоровье декабриста. После долгих мытарств и ходатайств лишь осенью 1840 года Пущин выехал из Туринска для лечения в Тобольск, вскоре он возвратился в Туринск. Родные и друзья хлопотали о разрешении Пущину переменить место поселения. В 1842 году Пущин снова получил возможность ненадолго съездить в Тобольск.
К осени 1843 года его переводят из Туринска в Ялуторовск... Только в 1856 году Пущину было дозволено возвратиться из Сибири.
Перечитывая найденное письмо, вспоминаю наиболее яркие события из жизни Пущина, обстоятельно освещенные в литературе о декабристах. Накануне восстания он вместе с Рылеевым был у Бестужева. Говорил с ним о принятых на совещании членов тайного общества решениях. Пущин сообщил, что Трубецкой будет управлять на площади, и добавил: «Как бы ни были малы силы, с которыми выйдут на площадь... надо... идти с ними немедленно во дворец».
Поиск ранее неизвестного автографа Пущина завершен. Но впереди новые разыскания. Еще не установлена фамилия адресата Пущина. Это был близкий Пущину человек, с которым он мог доверительно беседовать о государственном и общественном быте России, о развитии гражданственности в стране, о реакционной политике Николая I, «истощающей силы государства», о враждебности этой политики насущным интересам и «потребностям народа». Кто же такой Аким Степанович?
А быть может, у адресата И. И. Пущина хранились и другие письма-откровения декабриста? Не затерялись ли эти письма в ялуторовском, ишимском, иркутском, томском, читинском и других сибирских архивах в папках неустановленных лиц?
И еще один немаловажный вопрос: когда, каким образом, при каких обстоятельствах очень редкое письмо И. Пущина попало в личный архив Л. Ф. Пантелеева? По всей вероятности, когда сам Пантелеев был в сибирской ссылке.
УНИКАЛЬНЫЕ СТРАНИЦЫ В. Г. БЕЛИНСКОГО
Судьба подлинников многих рукописей и писем В. Г. Белинского глубоко волнует. До сих пор неизвестны, например, рукописи ряда его статей 30-х годов XIX в. Мы совершенно не располагаем многими его письмами к друзьям из кружка Станкевича и в годы его работы в журнале «Телескоп» и газете «Молва» (приложение к «Телескопу»). Эти письма были уничтожены осенью 1836 года во время привлечения В. Г. Белинского к дознанию об обстоятельствах появления в журнале Н. И. Надеждина «Телескоп» первого «философического письма» П. Я. Чаадаева. Известно, что в это же время друзья критика уничтожили в его московской квартире почти весь его личный архив.
Вызов же Белинского 20 февраля 1848 года в III отделение департамента полиции прозвучал и для него самого, и для его друзей еще более грозным предостережением. Этот вызов и послужил причиной гибели важной части переписки Белинского. Все то, что могло уцелеть после этих двух пересмотров бумаг и писем великого критика, его корреспондентам пришлось спешно уничтожить в 1849 году, так как на процессе М. Буташевича-Петрашевского неожиданно стало фигурировать в качестве основного документа обвинения зальцбруннское письмо Белинского к Гоголю. За распространение этого письма выносились смертные приговоры, а за знакомство с его текстом угрожали каторжными работами. И все-таки отдельные ранние рукописи критика уцелели.