За вас и жизнь и честь отдам!
Она смеется, увлекает
Его с собою в будуар
И быстро мантию меняет
На белый пышный пеньюар.
Царица, будучи кокоткой,
Прекрасно знала к сердцу ход.
К алькову царственной походкой
Она его, смеясь ведет.
Вот он с царицей у алькова
Стоит, подавлен, потрясен,
Не ждал он случая такого,
Уж не с похмелья ль этот сон?
Она полна любовной муки
И лихорадочно дыша,
Ему расстегивает брюки…
В нем еле теплится душа.
— Снимите, черт возьми, лосины!
Ну что стоишь ты, словно пень?! -
Орлов дрожит, как лист осины,
Совсем безрукий, как тюлень.
Хоть наш герой и полон страху,
Сильнее страха юный пыл.
Спустила Катя с плеч рубаху -
И в изумленьи он застыл…
И молодое тело, плечи,
Ее упругий пышный бюст,
Меж ног кудрявый ее куст
Сразили Гришу, как картечью.
Исчезнул страх. Застежки, пряжки
Остервенело Гриша рвет
И ослепительные ляжки
Голодным взором так и жрет.
Звук поцелуев оглашает
Ее роскошный будуар.
Орлов елдак свой вынимает,
В груди горит желанья жар.
Его царица упреждает
И, нежной ручкой хуй держа,
Раздвинув ноги, направляет
Его в свою пизду, дрожа.
И, навевая страсти чары
Моей возлюбленной чете,
У изголовья милой пары
Амур кружился в высоте.
Амур, Амур! Немой свидетель
Неописуемых картин,
Скажи, не ты ли сцены эти
Нам навеваешь? — Ты один!
У всех племен, у всех народов
Любви поэзия одна,
И для красавцев и уродов
Она понятна и родна.
Перед Амуром нет различий,
Ни этикета, ни приличий,
Чинов и рангов — все равны!
Есть только юбка и штаны!
Однако к делу! Продолжаю
Описывать событий ход.
Зачем я, впрочем, называю
Событьем этот эпизод?
— Ой, ой! — она под ним завыла. -
Поглубже, миленький, вот так!
Целуй меня! Ах, что за сила
Твой изумительный елдак!
Ну что молчишь? Скажи хоть слово!
— Да я не знаю что сказать.
— Я разрешаю сквернословить.
— Сиповка, блядь, ебена мать!
— Ну что ты, Гриша, это грубо!
Нельзя же так, хоть я и блядь…
И все же как с тобою любо!
Как ты умеешь поебать!..
Тут, разъярившись, словно лев,
Набравшись храбрости и силы,
Григорий крикнул, осмелев:
— А встань-ка раком, мать России!
Любови служит хмель опорой.
Найдя вино в шкапу за шторой,
Орлов бутылку мигом вскрыл
И половину осушил.
И, выпив залпом полбутылки,
Орлов, неистов, пьян и груб,
Парик поправил на затылке
И вновь вонзил в царицу зуб.
Облапив царственную жопу,
Ебется, не жалея сил,
Плюет теперь на всю Европу -
Такую милость заслужил.
Подобно злому эфиопу,
Рыча как лев, как ягуар,
Ебет ее он через жопу,
Да так, что с Кати валит пар.
Теперь Орлов в пылу азарта
Без просьбы Кати, как дикарь,
Отборного лихого мата
Пред нею выложил словарь:
— Поддай, поддай, курвяга, шлюха!
Крути мандою поживей!