Спокойное лицо, дружелюбная улыбка, равнодушные глаза... даже на Далана она смотрела с большей симпатией, чем на него! И Далан так и пас ее глазами, щенок сопливый!
Мужчина потянулся на кровати.
- Мне тоже снился сон. Чудесный сон, который я не прочь посмотреть еще раз. Или несколько раз... несколько сотен раз.
- Эх раз, еще раз, еще много, много раз...* - пропела Алаис, шкодно блестя глазами, словно девчонка.
* В. Высоцкий, 'Эх раз, да еще раз.' прим. авт.
Луис согласно кивнул. Именно так - раз, еще раз и много-много раз. А что не так?
- Тебе еще долго кормить малыша?
- Около часа.
Луис сник. Столько он не пролежит, не дадут. Слишком много дел у них... Кажется, Алаис поняла его переживания, и улыбнулась еще веселее.
- Дети...
Впервые Луис понял, почему знатные дамы отдавали детей кормилицам. Очень правильный подход!
***
А глаза у Эртало Диона были ярко-ярко синие. Бездонно синие, не выцветшие даже за триста лет, прошедших с момента написания портрета. Королевские глаза.
Луис стоял, смотрел, как дурак, на фреску на каменной стене, и в голове у него было абсолютно пусто.
Что же это получается - Алаис права? Арден просто взят обиженным бастардом, чтобы отомстить не признавшему его отцу и деду? Потом и Ирион...
Портрет Эртало вообще был торжеством символизма. Первый Преотец сидел на троне, попирал ногой громадного морского змея (правда, художник изобразил, скорее, очень крупного ужа), а за его спиной восходило солнце. Восходило, заливало все золотистыми лучами, и казалось, что Преотец сам светится...
Хороший художник, ничего не скажешь...
У портрета Луиса и застал Эттан Даверт.
- Что ты здесь делаешь?
Луис развернулся, опустился на одно колено и послушно поцеловал отцовскую руку, милостиво протянутую глупому отпрыску.
- Преотец мой...
На лесть, даже в такой форме, Эттан был падок. Да и не лесть это, а чистая правда. Взгляд мужчины смягчился, тигриные глаза зажглись двумя солнышками.
- Как приятно, что мой сын помнит свой долг. И все же, что тебя привело в галерею с портретами?
Луис пожал плечами.
- Алекс спрашивала. Ей интересна история, а мне не жалко побаловать ее рассказами.
- История? Женщине? - неподдельно удивился Эттан. Действительно, Вальеру это никогда не интересовало. Женщина жила домом, детьми, хозяйственными заботами, любила сама составлять духи и травяные бальзамы, но и только. А история...
Нет, в представлении Эттана Даверта одно с другим никак не сочеталось. Ладно еще вышивание!
- Алекс особенная.
Эттан наградил сына снисходительной улыбкой. Конечно, особенная, любимая женщина для влюбленного всегда невероятная, потрясающая и восхитительная. Обычно это проходит через три-четыре месяца, здесь, правда, срок дольше...