видел.
— Мамочка, смотри!
Я усмехаюсь над ее ответом, а затем бросаю взгляд на Эмбер. Ее глаза загораются
каждый раз, когда Уилл зовет ее «мамой». Это что-то новое и ежедневно шокирует нас
обоих, но также кажется правильным.
— О, мой Бог! Только посмотри на него! — восклицает Эмбер, смеясь и поглаживая
Сейнта, не давая ему броситься на нового единорога Уилл.
— Я знаю! Он большууущий! — кружась, пищит Уилл.
Наклонившись, я протягиваю руку и вытаскиваю из-под дерева последний подарок,
который у меня припасен для Эмбер, кинув хмурый взгляд на другой подарок, окутанный
зловещей тайной.
— Это предпоследний, малыш, — говорю я, передавая ей свой презент.
Эмбер берет его, но морщит лоб.
— Боже, Мав. Ты уже и так мне много всего надарил.
Она оглядывает кучу одежды, драгоценностей, косметики и других мелочей,
которые я ей преподнес.
— Да, но эти последние подарки особенные.
Эмбер отпускает нашего щенка Сейнта, и он тут же несется к Уилл и ее единорогу.
Эмбер не торопится разворачивать подарок, будто она знает, что внутри. Я
напрягаюсь, когда она разрывает бумагу и кусает губу, снимая крышку с коробки. Едва
уловимые изменения в выражении ее лица вынуждают меня затаить дыхание.
Я поторопился?
Скажет ли она «да»?
Эмбер краснеет и опять кусает губу. На мгновение она обращает свой взгляд на
меня, после чего снова смотрит на кожаный жилет, лежащий внутри коробки. Жилет, на
котором нашито ее имя и мое. Жилет, который объявляет ее моей женщиной и частью
нашей маленькой семьи «Предвестников Хаоса».
— Мамочка! Тебе подарили такой же жилет, как и мне! — хлопает в ладоши Уилл, а
затем пробегает своими крошечными пальчиками по нашивке на задней стороне жилета.
— Оооо... она похожа на ту, что у тети Бёрди (прим. Birdie (англ.) — птичка).
Мою грудь сдавливает от беспокойства, когда пальцы Эмбер прослеживают тот же
путь, что и пальчики Уилл. Они скользят по символам «Предвестников Хаоса». Затем она
приподнимает жилет, словно это хрупкий кусок материи, и осторожно поворачивает его.
Ее пальцы не касаются самой нашивки, но они обводят слова на ней «Собственность
Люци», затем они смещаются в сторону и очерчивают ее прозвище «Куколка».
От ее молчания в животе становится неспокойно, как во время шторма в океане.
Не в силах и дальше выносить эту муку, я подхожу к ней и приседаю. Я убираю
волосы с ее лица. Ухватив ее за подбородок, я поворачиваю ее лицо так, чтобы она
подняла на меня взгляд.
— Детка, ты меня до инфаркта доведешь. О чем ты думаешь? Он тебе не нравится?