– У вас никто еще не умирал? Здесь же, без должного погребения и покаяния?
Супруги переглянулись:
– Нет… то есть, да.
– Да?
Крутанулся на пятках, выхватывая из-за пояса нож. Тень шарахнулась в сторону, задетая лишь самым кончиком лезвия. Достаточно, чтобы отпугнуть. Упал на колени, чертя круг:
– За спину мне, быстро!
Повиновались они неохотно, но беспрекословно.
– Кто это, господин некромансер?
– Мрой*.
(*Мрой – здесь, нежить, в которую превращается заживо погребенный человек. В отличие от других живых мертвецов, мстит только тем, кто обитает рядом с местом его успокоения.)
Тень скользила на краю видимости, пыталась подобраться ближе, но не смела пересечь круга. Замкнув его, я стал быстро начитывать заклинание, и стало заметно видение старика, тощего, как жердь и заросшего бородой и волосами, как вконец одичавший отшельник.
– Ыы-ы-ы… – чуть ли не хором завыли супруги вместе с мроем. Несомненно, они его узнали. Но выяснять, кем был тот старик – может, прежний владелец дома, чей-то отец или дед, который чересчур зажился на свете, было некогда. Полоснул себя по руке ножом, отворяя кровь, и торопливо забормотал заклинание. Мрой выл, ярился, метался вокруг, но круга переступить не мог. А я получал настоящее удовольствие. Я работал. Работал некромантом. И мне это нравилось.
Но вот последствия были, мягко говоря, не совсем радужными.
Начать с того, что практика значит очень много. Любой навык нуждается в тренировке. И навык по упокоиванию нежити – тоже. Два года вынужденного простоя сказались однозначно – я перенапрягся. Нет, со мроем мне удалось справиться и нейтрализовать его. И потом достало сил руководить эксгумацией, и наскоро, на коленке, составлять отчет в вышестоящую инстанцию, и препровождать найденное тело на кладбище, и брать на себя сначала переговоры со «смертниками» относительно срочных похорон, а потом еще и дополнительно нейтрализовать покойника… Вернее, кучку полусгнивших костей, кое-как скрепленных остатками плоти. Старик оказался родным дедом Жигаря, отказавшимся отписывать внуку свой дом – мол, пока я живу на свете, тебе и твоим детям тут не бывать. Супруги решили уморить старика. Им удалось не только исполнить задуманное, но и как-то замести следы, благо, у самого Жигаря родни было мало, а семья его жены не особенно горела желанием лезть в чужие дела. Однако, мрой свое дело сделал – ведь действительно, пока он находился в доме, у Жигарихи не могло рождаться детей. Все ее беременности заканчивались выкидышами. Кстати, как удалось выяснить путем перекрестного допроса, именно она была инициатором «уморения» чужого дедушки – из-за чего муж ее и недолюбливал. А она, мучимая угрызениями совести, помалкивала до поры, до времени… Если бы не шуликуны…