«Чертов ублюдок! — снова мысленно обругала она Гидеона. — Вот так. Уже лучше. Гидеон — грязный лгун, хладнокровный убийца, которого ты ненавидишь и презираешь!» Скарлет была уверена, что, получив ответы, он тут же ее прикончит, ибо знает, что она никогда не станет им помогать.
— Эта тишина воистину прекрасна, — заметил воин.
— Рада, что тебе нравится, — отозвалась Скарлет. Черты лица Гидеона исказило раздражение, и женщина снова едва сдержала улыбку. — Потому что ничего другого тебе от меня не перепадет.
До ее слуха опять долетело рычание.
— О, и кстати: будь спокоен — я не собираюсь сбегать. — «По крайней мере, пока», — мысленно добавила она.
Скарлет тоже собиралась поговорить, но на другую тему. Ей давно хотелось знать, есть ли у Гидеона постоянная женщина. Если окажется, что есть, то Скарлет, разумеется, убьет ее — не из ревности, а просто потому, что Гидеон не заслуживает такого счастья. Это даже местью нельзя будет считать. Она — его жена, пусть брошенная и отвергнутая, а потому имеет полное право так поступить.
— Если ждешь благодарности, то не дождешься, — проговорил воин, облегченно выдохнув. Таким образом он говорил ей «спасибо».
— Ну и ладно, — ухмыльнулась Скарлет, подразумевая: «Пошел ты…»
Глаза Гидеона превратились в щелочки, а сам он выглядел точно ребенок, который вот-вот начнет топать ногами от огорчения из-за того, что ему не купили новую игрушку. «Один — ноль в мою пользу», — решила Скарлет.
Проведя языком по зубам, воин заставил себя продолжать:
— Как мы могли не пожениться, если мои друзья все об этом знают?
«Как мы могли пожениться так, что никто об этом не узнал? — мысленно перевела Скарлет. — Очень просто».
— Мы поженились тайно, тупица.
На сей раз он никак не отреагировал на шпильку.
— Я гордился тобой? — спросил Гидеон.
Скарлет едва не кинулась к нему, чтобы надавать пощечин. Он решил, что, должно быть, стыдился их отношений и своей любви к ней. Конечно, она сидела в тюрьме, а он был свободным человеком, но его предположение было вызвано не этим, ведь этого он тоже не помнил, а просто завышенной самооценкой.
«Сказать, что ты ублюдок, — значит не сказать ничего», — гневно подумала Скарлет.
— Дело было не в стыде, а в том, что тебя тут же убили бы, если стало бы известно, что мы вместе, — процедила она сквозь сжатые зубы.
Гидеон кивнул, будто в самом деле поняв, что она была дочерью титанов, которую олимпийцы безвинно бросили в темную, мрачную камеру, и что те самые олимпийцы, его создатели, обошлись бы с ним со всей суровостью, если бы узнали о его связи с их ненавистным врагом.