— Кто ты сегодня? — спросил он, предусмотрительно меняя тему беседы.
Внутренний голос бил тревогу: «Ударь его! Пусть прекратит соблазнять тебя! Если не остановишь его, тебе конец!»
— Скарлет… Рейнольдс. — Она слегка вздрогнула, как будто от удовольствия. — Да. Сегодня я в настроении отведать милашку Райана.
Гидеон на мгновение оскалился.
— Мы же вроде не женаты! — прорычал он.
— Ну да, — согласилась она. — Но я мысленно наставляю тебе рога с Райаном.
Воин провел кончиком языка по зубам.
— Ты такая шутница!
— А кто сказал, что я шучу?
Скарлет глазом моргнуть не успела, как он оказался поверх нее, навалившись всей своей массой и вдавив ее в мягкий мох, почти полностью лишив возможности двигаться.
— Ты даже не представляешь, насколько сильно меня радуешь, — заявил он.
По позвоночнику Скарлет покатилась дрожь. Соски затвердели и отчетливо проступили под платьем, будто устремляясь к Гидеону. Одно движение — и она бы скинула его с себя. У нее бы достало и сил, и сноровки. Но вместо этого она схватила его за горловину футболки и сильнее притянула к себе. Внутри разгоралось пламя желания…
— Радую? А вот ты меня бесишь!
Грудь Гидеона тяжело вздымалась и опускалась, ноздри раздувались.
— Еще одно слово, и…
— И что?
От него чертовски приятно пахло — терпко и пряно. Тепло его тела обволакивало, кружило голову.
— И…
Его взгляд переместился на ее губы. Гнев исчез, уступив место совсем иным чувствам. Грудь продолжала тяжело ходить вверх-вниз. И между двумя шумными вдохами он хрипло сказал:
— Ты такая непередаваемо… страшная. — Последнее слово он произнес неуверенно, с запинкой, будто страшась быть неправильно понятым. — Я смотрю на тебя и не испытываю муку. Меня не сжигает страсть. А сердце не разрывают желания до того непристойные, что нельзя и передать.
Скарлет была в полном смятении.
«Поцелуй его!» — нашептывало сердце.
«Нет, не смей!» — горячился разум.
Борьба между этими двумя составляющими ее натуры шла не на жизнь, а на смерть. Скарлет понимала: если она поцелует Гидеона, то уже не сможет остановиться. Едва их губы сольются, она сгинет, утонет в их сладости. Его запах, вкус, тело — они влекли ее, точно мед пчелу. «До чего же хочется снова попробовать их! — проносилось в голове женщины. — Пусть всего лишь один раз. Единственный раз…» Она была готова отдать за это все что угодно. «И отдам, — решила Скарлет. — Но потом. А сейчас, пока длится эта благословенная ночь, мы будем принадлежать друг другу, совсем как прежде. Заботы, страх, одиночество — все сгинет в его нежных ласках. Сгинет… забудется…»