Но неизвестность пугала Гвен, была для нее пыткой, а она и без того достаточно настрадалась.
— Я расскажу тебе все, о чем ты захочешь узнать, — сказал он. — Если ты поешь.
— Нет. Я… я не могу.
Сабин поднял тарелку, давая Гвен возможность полюбоваться ее содержимым. Она завороженно следила за его движениями. Убедившись, что ее внимание приковано к нему, он взял одно из пирожных и откусил половину.
— Не могу, — повторила она, неотрывно глядя на еду.
Проглотив кусок пирожного, он слизнул остатки крема.
— Видишь? Я все еще жив. Никакого яда.
Нерешительно, словно не в силах противиться искушению, Гвен протянула руку. Сабин вложил в нее пирожное, и она поспешно прижала его к груди. Несколько минут девушка молчала, настороженно глядя на Сабина.
— Значит, еда — это плата за покорность? — спросила она наконец.
— Нет. — Гвен не должна думать, что с ним можно торговаться. — Я просто хочу, чтобы ты была жива и здорова.
— О, — сказала она с явным разочарованием.
Что же ее так разочаровало?
Демон Сомнения приплясывал от нетерпения, ему хотелось поскорее выбраться из головы Сабина и подчинить себе разум Гвен. Еще немного, и Сабин не сможет его удержать. А если демон успеет шепнуть ей хоть словечко, все пропало — она швырнет пирожное на землю.
«Съешь его, — мысленно попросил он. — Пожалуйста, съешь его». Еда, может быть, и не самая питательная, но сейчас он был бы счастлив, даже если бы она съела груду песка.
Наконец она поднесла золотистое пирожное к губам и нерешительно откусила кусочек. Длинные темные ресницы опустились, на лице появилась улыбка. Она буквально излучала исступленный восторг, какой бывает на пике оргазма.
Его тело немедленно откликнулось на этот призыв, каждый мускул напрягся. Сердце учащенно забилось, ладони буквально чесались от неудержимого желания прикоснуться к ней. О, боги, как она прекрасна. Никогда еще ему не приходилось видеть ничего столь совершенного, она была само воплощение плотских наслаждений и чувственности.
Секунду спустя последний кусочек пирожного исчез у Гвен во рту, щеки надулись. Жуя, она протянула руку, молча требуя дать ей еще одно пирожное. Сабин повиновался.
— Можно мне половину? — спросил он, не выпуская пищу из рук.
Ее глаза вдруг потемнели, золотое свечение померкло.
Наверное, нет. Он протянул ей пирожное, и она тут же запихнула его в рот. Тьма отступила, глаза снова засияли. С уголков ее губ сыпались крошки.
— Пить хочешь?
Он взял пакет с соком.
Она поманила рукой, призывая его поторопиться. За несколько секунд она опустошила пакет до последней капли.