Это была одна из причин, почему охотник обогнал товарищей и ушёл немного вперёд. Он обернулся, чтобы убедиться, что спутники не свалились с уступа: те маленькими приставными шагами шли вдоль скалы в трёх десятках шагов позади.
– Давайте быстрее! – крикнул Рэн, силясь перекрыть голосом завывания вьюги.
В ответ ему прилетело несколько невнятных гномских ругательств.
Сам пуэри старался просто идти вперёд. Сегодня, вчера, неделю назад – с того самого мгновения, как вместе с Энормисом покинул Источник. Он усилием воли запретил себе думать о чём-либо кроме выживания. Так было проще. Так было не страшно. Рэн решил для себя, что когда-нибудь он обязательно возьмёт себя в руки и примет всё, что случилось с его миром. Но не сейчас. Не сейчас.
И плевать, что он поступает при этом скорее как человек, а не как пуэри.
Тем более что первый же человек, которого охотник встретил, разрушил его представления о людях. Из книг Рэн знал, насколько люди слабы духовно и подвержены страстям. Исторические трактаты, даже написанные самым нейтральным языком, выставляли человечество как непоследовательную, склонную к агрессии и самообману расу. Многие сородичи Рэна, как и он сам, дивились тому, как люди вообще могут существовать, при такой-то любви к войнам. Словом, всякое о людях говорили и писали. То они морально незрелые, то умственно закостеневшие, то жестокие, то наоборот, мягкотелые…
Энормис, на взгляд Рэна, всюду не вписывался. Больше всего охотника удивляло то, с какой непоколебимой уверенностью чародей двигался к своей цели, даже если цель эта была насквозь эфемерной. Этот человек готов был оставить позади всё, что прежде имел, и идти дальше, несмотря ни на что. Словно ему было совсем нечего терять. Но ведь на самом деле было!
Эта напористая безоглядность имела свой шарм. Чародей никому ничего не доказывал и тем самым заставлял себя слушать. У Энормиса была своя, особенная харизма, сквозящая наружу в каждом слове и движении. Странным образом он одновременно сбивал с толку и привлекал нарочитой прямолинейностью и кажущейся простотой.
Впрочем, Рэн не мог поручиться за объективность своих наблюдений. Ведь Эн был первым и пока что единственным человеком, которого пуэри встретил на своём веку.
Охотник переждал очередной порыв ветра и двинулся дальше.
Карта вела их маленький отряд не самыми простыми путями, но им ни разу не пришлось поворачивать назад. Они огибали выпуклые бока гор, поднимались на перевалы, спускались в логи, потом снова взбирались на серпантин – но всегда возвращались к основному направлению. Даже когда кончились деревья, потом кустарники, а потом и бледный мох исчез под снегом, разномастная троица находила ориентиры, обозначенные на карте. Кир часто посылал проклятия на голову того, кто догадался проложить тропу по таким труднопроходимым местам, но делал это скорее из вредности. Все понимали, что удобная тропа может запросто оказаться гибельной, а трудная – единственно возможной.