Пауло долгое время мордовал его взглядом. По-видимому, лишь оригинальность этого юноши вызвала, что в тот день его не заставили прыгнуть в реку.
- Мы что, похожи на кабатчиков? Думаешь, мы прибыли сюда, чтобы управлять бистро?
- В таком случае…
- Садись, - перебил его Пауло. – Ты же выпьешь анисовки. Самое времечко на аперитив!
Монтань остался на ночь, потом еще на несколько дней. Через три недели, хотя никто, собственно, и не понял, как так случилось, он уже влился в компанию. Он был крайне симпатичным, всегда готовым поговорить, и всегда поражал нас обширностью и разнородностью своих знаний. Он умел рассказывать, не делаясь при этом нудным, а его воспитание, вне всяких сомнений, превосходное, совершенно естественным образом помогало в том, что парень никогда и никому не мешал, не встревал в не свое дело и не надоедал.
Но помимо этого, он был совершенно неуклюжим, не обладал чувством пространства и был рассеянным как три десятка докторов Швейцеров, так что его неизлечимая способность создавать бардак потихоньку распространялась на всю факторию.
С собой он привез множество книг. Все они были толстые, огромные, в твердых обложках. Какие-то переполненные цифрами трактаты. Другие же – с чудными иллюстрациями, изображавшими растения и насекомых. Насекомые! У Монтаня их было множество, пришпиленные к деревянным и пластиковым подкладкам, каждое со своей этикеткой, названием на латыни и какими-то сокращениями, в которых я ни черта не понимал. Еще у него имелся морской секстан, химические пробирки, человеческий, удивительно полный череп по имени Артур. Были карты, образцы, какие-то самопальные предметы, и все это было разбросано по комнате в соответствии со случайными идеями и вдохновением хозяина…
Мы не знали и так до конца и не узнали, откуда он был родом. Вопросов Монтеню мы не задавали. Просто это было не в наших привычках. Что за конфликт, драма, трагедия заставили его уехать? Какая чудовищная любовная трагедия толкнула молодого ученого на то, чтобы сесть в дырявую пирогу и без какой-либо надежды поплыть по течению реки Конго? Тайна была абсолютная, но мы с Пауло чувствовал в Монтане какую-то пропасть, отделявшую его от остального мира, но все же не похожую на нашу, хотя и столь же глубокую. Наверняка, именно это в значительной мере облегчило его вхождение в наш частный мирок, в обычных случаях весьма заботливо защищаемого.
Описание "Всеобщей Коммерческой Фактории" было бы неполным, если бы я не упомянул про Малышку. Это была негритянка-подросток, живущая вместе с нами. Обнаружили мы ее столь странным образом, как это только возможно, где-то около года назад. Охотничьи экспедиции занимали у нас немного времени, не более пары недель, да и то не часто. Остальные наши коммерческие вылазки имели совершенно иную цель, приносящую гораздо больше дохода, чем слоновая кость, опять же, сил мы тратили гораздо меньше. В столице у нас имелись контакты с несколькими группами, закупающими изделия искусства "вуду", интересующимися статуэтками и резными фигурками, за которыми мы отправлялись в самые отдаленные деревушки, чтобы там торговаться за копейки, а после того сплавлять нашу добычу за совершенно неправдоподобные цены. В ходе одной из таких вылазок мы забрались очень далеко на север, в деревню, расположенную неподалеку от границы с Центральноафриканской республикой. Именно там мы и обратили внимание на Малышку, которая нас совершенно игнорировала.