Шаркая по коридору в обратном направлении, Тимофеевич, проходя мимо комнаты Андрея, со всей дури стукнул кулаком в дверь.
— Гитлерюгенд, к тебе пришли.
Когда Андрей открыл дверь и начал вглядываться в сумрачный полумрак коридора, пытаясь рассмотреть своего гостя, Тимофеевич, вероятно, еще не успев добраться до своей комнаты, прокричал как можно громче.
— Вы поосторожнее там с ним. А то он так и норовит пырнуть каждого заслуженного пенсионера ножом в бок.
— Тимофеевич, я тоже рад вас слышать.
— Да пошел ты! — кинул тот, громко хлопнув дверью.
Еще раз окинув взглядом коридор, Андрей заметил рядом с порогом невысокий темный силуэт.
— Вы ко мне?
— Да.
— Ну, проходите, чего в дверях стоять, — сделав несколько шагов назад, он впустил в комнату гостя, который после небольшой заминки переступил порог.
При дневном освещении оказалось, что это вовсе никакой и не «проситель», а действительно, как и сказал Тимофеевич, пенсионер. На вид старику можно было дать не больше семидесяти. Он был человеком невысокого роста с лицом, изрезанным старческими морщинами и пепельно-седыми волосами, зачесанными назад.
Андрею его внешность ни о чем не говорила. Обычный сухопарый старикан, сохранившийся для своего возраста чуть лучше своих сверстников — только и всего. Но по мере того, как он все больше всматривался в его лицо, незнакомые черты все четче стали приобретать прежние, знакомые контуры. Этот блеск ярко— синих глаз, не потускневший с годами. И это выражение лица, которое так до боли знакомо. И, наконец, этот шрам, над которым так усердно когда-то потрудился Жан.
— Этого не может быть, — изумленно прошептал Андрей.
Ему почему-то захотелось крепко его обнять, и у старика, видимо, возникло такое же самое чувство. Но объятие получилось какое-то угловатое. С неуклюжими похлопываниями по спине.
На какое-то мгновение они оба нерешительно застыли, не осмеливаясь нарушить затаившееся безмолвие.
— Как вы все это время жили? Приземление прошло удачно? Чем закончился бой? — первым пришел в себя Андрей, тут же завалив своего гостя шквалом вопросов. Его интересовало сразу все, из-за чего собеседник был слегка сбит с толку, не зная с чего начать.
— Можно я присяду?
— Да, конечно, — смущенно спохватился Андрей, пододвигая к нему кресло.
— Вроде ничего,— произнес Карл, располагаясь поудобнее. — У меня двое детей и четверо внуков. Свое небольшое дело… — по— русски он говорил намного лучше, чем некоторые русские. По крайней мере, грамотнее Тимофеевича, а акцент больше напоминал прибалтийский, нежели немецкий.
— Извините, а где вы так хорошо научились говорить? Ну…