— Слушаю вас, — сказала она чётким, поставленным голосом, присущим многим служителям Асклепия.
— Здравствуйте! Вы Голда Соломоновна?
— Я, — после небольшой заминки ответила она. — А что вы хотели?
— С товарищем у нас беда, — кивнул я в сторону подводы, на которой сидел наш страдалец. — Ногу сломал, кое-как шину мы наложили, а нога посинела, как бы совсем плохо не стало.
— Не местные?
— Не местные, — сознался я, решив по своей инициативе пока ничего больше не объяснять.
Штольц на несколько секунд задумалась, кусая нижнюю губу, затем решительно сказала:
— Ладно, заносите его в дом.
Мда, стол, пара табуреток, и дощатая кровать со стоявшей рядом тумбочкой, дверка которой потрескалась от времени — вот и всё убранство. Скрипучие полы с щелями, куда ладонь пролезет, облупившаяся побелка на потолке, стены, обклеенные старыми газетами на мове… Печка, судя по её внешнему виду, находится в нерабочем состоянии. При этом Голда Соломоновна умудряется выглядеть вполне ухоженной и, самое главное, в её глазах не было и намёка на то, что ей требуется чья-то жалость.
— Кладите вашего товарища на стол.
Пока она осматривала ногу, Василий Карпович поинтересовался:
— А вы, извиняюсь, по какой специальности работали?
— Терапевт, — ответила она, не отрываясь от осмотра. — Но, будучи от природы любознательной, я интересовалась и другими аспектами медицины, что мне пригодилось, когда пришли немцы и больницу закрыли. Люди идут ко мне с разными проблемами. Не всегда, конечно, могу всем помочь, но по мере сил.
— Правда, что местное население к евреям, а также русским и полякам относится не лучшим образом? — продолжал допытываться майор.
— Есть такое… Русских, правда, не так много в этих краях жило, а поляки и евреи составляют… составляли едва ли не треть населения. Когда сюда пришли фашисты, то украинцы, которые ещё вчера мило улыбались, мгновенно превратились в зверей. Не все, конечно, но среди оборотней были и те, от кого, казалось бы, такого отношения трудно было ожидать. Как-то семью поляков выволокли из дома и растерзали прямо на моих глазах. Не пощадили даже 5-летнюю девочку.
— Что же это за изверги, их даже людьми назвать язык не поворачивается, — процедил побелевший от ненависти майор. — А вас-то не тронули?
— Были такие попытки, мужа убили за то, что он организовывал здесь колхоз, а меня из дома выгнали. Хорошо ещё, что дочь в Москве учится, а за себя я и не сильно переживаю. Прибилась здесь, в заброшенном доме. В общем, были такие, что предлагали меня тут сжечь заживо, да только люди вскоре поняли, что без врача им не прожить… Что ж, думаю, не всё так плохо. Есть у меня ещё кое-какие препараты, примочки можно поставить, чтобы спала опухоль, но главное — это покой и фиксация. Есть куда определить больного?