Нет. Ей стоит попытаться самой чего-то добиться в этой жизни, прежде чем повторно выйти замуж.
Каждый день Рафилла просыпалась с мыслью что-то предпринять, пока однажды ее не осенило. Что у нее действительно получается хорошо? Что она по-настоящему любит?
— Жоржи, — очень тихо произнесла она, — я решила стать певицей.
Жоржи еще не совсем отошел ото сна.
— Не понял…
— Певицей, — медленно повторила она. — Эстрадной певицей.
Жоржи сел на кровати.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Просто великолепно.
Желая развеселить ее, Жоржи сказал:
— Если тебе это нравится, дорогая, то можешь делать все, что хочешь.
Рафилла нахмурилась.
— А мне и не требуется твое разрешение.
— Это я понял. Просто решил дать тебе свое благословение.
Иногда Жоржи проявлял очень редкую для мужчины понятливость. Так было не всегда, но в последнее время он стал гораздо мягче.
Последующие месяцы прошли в радостном возбуждении. Теперь, когда она решила, что будет делать, дороги назад не было. Карьера певицы была правильным выбором, это даже как-то сближало ее с отцом. Он был одним из самых известных в мире оперных теноров, и, возможно, она унаследовала часть его таланта, хотя опера — не ее стиль. Рафиллу больше привлекали мягкие, веселые и ритмичные звуки самбы в сочетании с легким джазом.
Ее отец был страстным коллекционером пластинок, собирал блюзы и джаз. Особенно он любил Билли Холидей, Дайану Вашингтон и Сару Вон. Рафилла сохранила коллекцию отца, ее всегда привлекали глубина и мелодичность голосов этих певцов. Ее не интересовала современная музыка, такие течения, как „хэви-метал“ и „панк-рок“, она считала их слишком грубыми. А вот изюминка бразильской музыки в сочетании с мягким джазом и блюзами очень ей нравилась, а кроме того, эта музыка очень хорошо подходила к ее низкому, слегка хрипловатому голосу.
Жоржи хотел помочь ей, но Рафилла решительно заявила, что не нуждается в этом. Если уж она собиралась достичь чего-то, то надо опираться только на собственные силы или вовсе не затевать новое дело. Жоржи скрепя сердце прекратил предлагать свою помощь, предоставив Рафилле полную свободу действий.
В двадцать три года Рафилла решила стать эстрадной певицей, твердо намереваясь добиться успеха на этом поприще.
Они сидели в офисе Николса Клайна, расположенном в пентхаусе. Бобби налил себе очередную порцию бурбона.
— Ты слишком много пьешь, — бесцеремонно заявил Николс. Он единственный позволял себе говорить с Бобби в подобном тоне. Остальные бегали перед ним на задних лапках.
— Вот как? Можешь подать на меня в суд, — съязвил Бобби.