— Он мертв, — сказал Ганси. Он стоял, крепко обхватив свой торс обеими руками. — Ты ведь на самом деле мертв, да?
— Я говорил тебе, — прозвучал жалобный голос Ноа.
Все уставились на него, а он стоял в каком-то футе от Ронана. И правда, он настолько нереален рядом с Ронаном, подумал Адам. Как можно было этого не заметить? Просто смешно, что мы этого не заметили. Смешно, что они ни разу не задумались о его фамилии, о том, откуда он здесь взялся, об уроках, которые он посещал или не посещал. Его холодные влажные ладони, его идеально аккуратная комната, его неподвижное грязноватое лицо. Все время, сколько они знакомы, он был мертв.
Реальность, как мост, проваливалась под ногами Адама.
— Что за черт, старина? — сказал в конце концов Ронан. И добавил с видимым неудовольствием: — Меня все это время мучила совесть, что я не даю тебе спать, а тебе, оказывается, спать вовсе и не нужно!
Адам чуть слышно спросил:
— Как ты умер?
Ноа повернул голову от него.
— Нет, — вмешался Ганси, вложив в это короткое слово немало энергии. — Этот вопрос не годится, так ведь? Вопрос должен быть другой: кто тебя убил?
На лице Ноа появилось выражение подавленности, как бывало всегда, когда он вдруг чувствовал себя не в своей тарелке. Подбородок отвис, глаза полузакрылись, в них проступила отчужденность. Адам вдруг всем своим существом почувствовал, что Ноа мертв, а он — нет.
— Если ты скажешь мне, — добавил Ганси, — я смогу найти способ, как навести полицию на след.
Подбородок Ноа отвис еще сильнее, лицо словно почернело, глазницы впали, его лицо сделалось еще сильнее похожим на череп. На кого они смотрели? На такого же, как они, юношу? Или на что-то, имевшее облик юноши?
Адаму хотелось сказать: Ганси, не дави на него.
Лесопилка в руках Ронана вдруг раскричалась. Звонкое неистовое карканье прорезало тишину. Словно в мире не было ничего, кроме отчаянных воплей вороненка. Трудно было поверить, что такое маленькое тельце может издавать столь громкие звуки.
Ноа вскинул голову; его глаза широко раскрылись и стали обычными. У него был испуганный вид.
Ронан накрыл голову Лесопилки ладонью, и птенец вскоре утих.
— Я не хочу говорить об этом, — сказал Ноа.
Он вздернул плечи чуть ли не до ушей и стал похож на того Ноа, к какому они привыкли. Тем самым Ноа, которого никто не спрашивал, как он стал одним из них.
Одним из живых.
— Ладно, — сказал Ганси. И повторил: — Ладно. А что бы ты хотел?
— Я хотел бы… — начал Ноа и, как обычно, не договорив, юркнул в комнату. Так ли вел себя Ноа, когда был жив, думал Адам, или так бывает, потому что он, уже мертвый, пытается поддержать обычный разговор?