Он набрал код (день рождения Хелен) на цифровом замке гаража. Гараж, большой, как дом, выстроенный из камня и мощных брусьев, со сводчатыми потолками, был конюшней, где одновременно содержалось несколько тысяч лошадей, запрятанных под капоты автомобилей.
Дик Ганси II, как и Дик Ганси III, питал сильную слабость к старым автомобилям, но в отличие от Дика Ганси III старший Ганси приводил все свои автомобили в идеальное состояние. Этим занимались мастера-реставраторы, отлично знавшие такие термины, как rôtisserie и «Баррет-Джексон»[12]. По большей части автомобили, входившие в коллекцию, были сделаны в Европе, многие имели правый руль и были снабжены инструкциями на разных языках. Но, что важнее всего, каждый отцовский автомобиль был в том или ином роде знаменит: какими-то в прошлом владели знаменитости, какие-то использовали в кино, каким-то довелось попасть в аварии, в которых участвовала та или иная историческая личность.
Ганси устроился в «Пежо» цвета ванильного мороженого, которым владел то ли Линдберг, то ли Гитлер, то ли Мэрилин Монро. Откинувшись на сиденье и поставив ноги на педали, Ганси перебрал визитные карточки, лежавшие в его бумажнике, и набрал телефон мистера Пинтера, куратора учебной работы. Слушая гудки и ожидая ответа, он вывел вперед свою собранную и пробивную ипостась, которая, как он хорошо знал, всегда находилась где-то поблизости.
— Мистер Пинтер? Прошу простить меня за то, что я беспокою вас в нерабочее время, — сказал Ганси. Он выложил всю пачку своих банковских карт на «торпеду» возле руля. Отделка автомобиля наводила его на мысль о кухонном миксере матери. Рычаг коробки передач выглядел так, будто им, когда его не используют для перехода с первой на вторую скорость, можно сбивать вкусные безе. — Это говорит Ричард Ганси.
— Мистер Ганси… — проговорил Пинтер. Он очень медленно, протяжно произносил гласные, и Ганси представил себе, как он пытается сопоставить имя с внешностью ученика. Пинтер был чрезвычайно аккуратным и преданным своему делу человеком. Ганси называл его «крайним традиционалистом», а Ронан — «ходячей моралью».
— Я звоню по поводу Ронана Линча.
— А-а… — На этот раз Пинтеру не потребовалось ни секунды, чтобы понять, о ком идет речь. — Знаете ли, я не вижу смысла в подробностях обсуждать причины неизбежного исключения мистера Линча…
— При всем моем уважении к вам, мистер Пинтер, — перебил его Ганси, отлично понимая при этом, что такое поведение противоречит сказанному, — должен заметить, что вы, возможно, не до конца представляете себе именно тонкие и важные подробности конкретной ситуации.