До сих пор.
Под вечер Блю оставила Ронана, Адама и Ноа дальше обсуждать вопрос, удастся ли привлечь их учителя латыни к ответственности за убийство Ноа, хотя полиция пока что не нашла никаких улик. Через пять минут после того, как она пришла домой, позвонил Адам и сообщил, что едва она ушла, как Ноа тоже исчез.
Получается, что это правда. И она — тот самый столик в «Старбаксе», который каждому хочется занять.
— Думаю, что у нас час в запасе, — сказала Калла, когда Блю открыла дверь, ведущую на чердак. — Они вернутся около одиннадцати. Давай-ка я пойду вперед. На случай, если…
Блю вскинула брови.
— А что, ты думаешь, она там держит?
— Не знаю.
— Хорьков?
— Не говори глупостей.
— Волшебников?
Калла протиснулась мимо Блю и направилась вверх по лестнице. Мансарду освещала единственная лампочка, свет которой не доставал до ступенек.
— Это более вероятно. О, какая тут вонь!
— Значит, все-таки хорьки.
Взгляд, который Калла с середины лестницы метнула в Блю, грозил, пожалуй, большими опасностями, чем все, что они могли найти на чердаке. Впрочем, Калла была права. Почти неподвижный воздух здесь был, мягко говоря, не слишком благоуханным. Блю не могла определить запах, хотя он и казался смутно знакомым: нечто вроде гнилого лука или давно не мытых ног.
— Пахнет серой, — сказала она. — Или трупом.
Поскольку она прекрасно помнила жуткий голос, исходивший изо рта Нив, ни один, ни другой варианты не слишком удивили бы ее.
— Больше похоже на асафетиду, — мрачно уточнила Калла.
— Это еще что такое?
— Такая штука, которая придает вкус карри, а также очень полезна в колдовстве.
Блю попыталась дышать ртом. Ей было очень трудно вообразить, каким образом что-то смердящее, как грязные ноги старого трупа, может улучшить вкус какого-нибудь блюда.
— И для чего же припасалось это?
Калла добралась до верхней ступеньки.
— Точно не для карри, — сказала она.
Блю вслед за нею поднялась наверх и теперь своими глазами видела, что мансарда после того, как там поселилась Нив, стала выглядеть совсем не так, как прежде. На полу лежал матрас, покрытый пестрыми ковриками. По всему помещению были расставлены кучками незажженные свечи разной высоты, темные миски и склянки с водой. Часть группы предметов соединял между собой наклеенный на пол разноцветный малярный скотч. Чуть ли не под ногами Блю оказалась тарелка с золой и полуобгоревшим стеблем какого-то растения. Перед одним из узких слуховых окон стояли два больших, в полный рост, зеркала на подставках, бесконечно отражавшиеся друг в дружке.
И еще здесь было холодно. После жаркого дня чердак просто не мог так быстро и так сильно остыть.