Ронан казался пристыженным, но Адам знал, что это лишь маска. Ронан нисколько не стыдился своего поведения, он лишь сожалел, что при этом присутствовал Ганси. Отношения, сложившиеся между братьями Линч, были настолько темны, что в их тени чьи бы то ни было еще чувства казались ерундой.
Но Ганси наверняка знал это не хуже Адама. Он несколько раз провел большим пальцем по нижней губе — эту привычку он, похоже, не замечал за собой, а Адам не считал нужным указывать на нее, — и, поймав взгляд Адама, сказал:
— Христос! Теперь я чувствую себя грязным. Знаете что? Пошли к «Нино». Возьмем пиццу, я позвоню ясновидящим, и весь этот богом проклятый мир встанет на свое место.
Потому-то Адам и прощал ту поверхностную, лощеную ипостась Ганси, с которой познакомился раньше. Благодаря своим деньгам, своей прославленной фамилии, благодаря своей обаятельной улыбке и непринужденному смеху, благодаря тому, что он доброжелательно относился к людям и (хотя он и опасался обратного) они любили его за это, Ганси мог заиметь любых друзей, каких ему захотелось бы. Однако он выбрал лишь троих, тех, которые по трем разным причинам должны были бы остаться вовсе без друзей.
— Я не пойду, — сказал Ноа.
— Тебе еще не надоело сидеть в одиночестве? — осведомился Ронан.
— Ронан, — одернул его Ганси, — заглуши мотор, ладно? Ноа, мы намерены заставить тебя поесть. Адам, ты как?
Адам вскинул голову. Он уже успел в мыслях перейти от невежливости Ронана к интересу, который Эшли проявила к ежедневнику, и сейчас гадал, не был ли он чем-то большим, нежели простое любопытство, которое люди обычно испытывали, сталкиваясь с Ганси и его навязчивой идеей. Он знал, что Ганси сочтет эти подозрения чрезмерными и осудит его желание не подпускать посторонних к исследованиям, которыми тот, напротив, стремился поделиться со всем миром.
Но у Ганси и Адама были разные причины для того, чтобы искать Глендура. Ганси разыскивал его, как Артур разыскивал Грааль, движимый могучим, хотя и неясно оформленным стремлением чем-то пригодиться миру, сделать так, чтобы в его жизни было что-то большее, нежели приемы с шампанским и белые воротнички, неким трудно выразимым стремлением разрешить спор, происходивший в самых глубинах его души.
Адаму же требовалась та самая недавно упомянутая королевская милость.
И это значило, что именно они должны были разбудить Глендура. Они должны были разыскать его первыми.
— Парриш, — вновь обратился к нему Ганси, — пойдем.
Адам скорчил гримасу. Он чувствовал, что для того, чтобы исправить характер Ронана, пиццы будет маловато.