Не уходил.
Его длинные ноги практически перекрывали весь наш коридор. В какой-то момент он встал, взял меня за локоть и повернул к себе.
– Тебе помочь?
– Нет-нет, я сама, – покачала головой я. – К тому же я почти закончила. Сейчас вот Ваську покормлю… ты подождешь?
– Да-да, конечно, – покорно сказал он, явно не зная, как управиться с измотанной женщиной в халате и с двумя чужими детьми, требующими заботы и внимания.
Я вдруг увидела, так ясно и четко, каким чужестранцем Гера, должно быть, чувствует себя в моем доме. Инородное двухметровое тело, для которого нет места среди пищащих под ногами игрушек и хохочущих, плачущих, спящих и бодрствующих, вечно голодных или перемазанных вареньем детей. Семья. Я и была – семья. Мы с Вовкой и Василисой были семьей. Василиса открывала рот и норовила выплюнуть фруктовое пюре обратно, я умело сопротивлялась этому, предсказывая ее трюки с вероятностью «четыре к одному». Некоторое количество фруктового пюре все равно оказывалось на столике, на полу, на моем халате. Гера стоял в дверном проходе, и я еще не закончила кормить Ваську, как он сказал то, что я так хотела услышать и чего боялась одновременно.
– Ты должна сказать своему мужу о нас.
– Ага, сейчас, – фыркнула я. Слабость. Как же я хочу ее проявить. Нет уж.
Я заглянула в ванную. Вовка стоял в воде и полоскал там свою футболку. Гера скрестил руки на груди и встал в проходе. Темные глаза внимательно следили за моей реакцией.
– Вовка, ты зачем вещи в воду бросил? – спросила я, игнорируя Геру.
Вовка пожал маленькими плечами и ответил, что хотел мне помочь со стиркой. И плюхнул футболку так, что брызги достали до меня. Я закрыла дверь и посмотрела на Геру. Он ждал, когда я освобожусь, и дождался, я не успела сделать вид, что занята чем-то еще.
– Я должна искупать и уложить детей, вот что я должна. И посуду домыть, и ужин приготовить, и постирать. И подготовиться к завтра, потому что у меня клиенты будут целый день. Мне нужно будет поехать в центр психологии, оформить бумаги, чтоб выйти на полный график. Я планирую выйти на работу, потому что нам нужно столько всего купить. Я думала выйти в сентябре, но нет. Придется в июле. У нас с Сережей даже стиральной машины теперь нет. Не могу же я все расходы на него повесить.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – нахмурился он.
– Затем, что это теперь – моя жизнь, Капелин. А то, что ты только что озвучил, – это несерьезно.
– Я говорил серьезно.
– У меня есть своя жизнь, к которой ты сам призывал меня вернуться. И вот – я здесь, как ты и хотел. И я другому отдана, и буду век ему… нет, верной ему я, может, и не буду. Но и уходить от него я не собираюсь. Даже если ты мне это разрешаешь, Капелин! – ответила я.