– А разве не издали закон, по которому курить в подъездах больше нельзя? – спросил Герман холодно, не сводя с меня взгляда.
Сосед в панике посмотрел на меня, словно прося защиты. Я фыркнула:
– У нас тут никто не возражает. Ни я, ни мой муж.
– Но у тебя дети. Детям вреден дым, – возразил Герман, пытаясь пробить во мне дыру взглядом.
– Со своими детьми я уж как-нибудь разберусь, – ответила я. – Курите, Ростислав Дмитриевич. Курите. Хоть две штуки подряд.
– Я… да уж почти все, – пробормотал сосед, с опаской косясь на грозового Германа.
Тот пожал плечами и, продолжая смотреть на меня, сказал:
– Пассивное курение даже опаснее, чем активное.
– Считаешь, для моего здоровья будет лучше, если я закурю натурально, не пассивно, так сказать? – спросила я с самым невинным видом. – Ростислав Дмитриевич, сигареткой не угостите?
– Да-да, Ростислав Дмитриевич, не угостите ли сигареткой молодую мать двоих детей? – отчеканил Герман неожиданно зло, словно обвинял меня в чем-то.
Сосед покраснел, закашлялся и затушил свой бычок в недрах жестяной банки. Он с опаской посмотрел на нас и пролез за круглую вертикальную колонну мусоропровода – спрятать там свою новенькую самодельную пепельницу. Через секунду он испарился, и от него остался только дым в воздухе и резкий звук хлопнувшей двери. Полагаю, курить он перехотел. Мы стояли молча, словно странники, только что пережившие налетевшую бурю. Как будто мы поссорились, но я так и не узнала причины ссоры.
– Я ничего не понимаю в жизни, – призналась я раздраженно. – Что я тебе сделала? Чем-то обидела?
– Не в этом дело, Лиза, – тихо протянул Герман. Вместе с соседом испарилась и вся странная бравада Германа Капелина, и его злость. Меня же, напротив, трясло.
– Не в этом дело? Слушай, а я ведь постоянно слышу эту фразу. Мне кажется, она может получить какую-нибудь награду за популярность. «Оскара» могла бы взять. Не в этом дело. Не в этом. А в чем? В чем дело, Капелин?
– Не заводись, пожалуйста, – попросил Герман, и я хотела швырнуть ему в лицо простой факт, что дело как раз в этом, что я уже заведена и готова скакать, как игрушечная курочка на заводном ключе. Скакать по тамбуру перед лифтом и клевать все вокруг, бессмысленно и истерично. «Не заводись».
Я швырнула ему в руки Майкину «Книгу камней» и ноутбук, потому что это было хоть что-то, что я могла швырнуть, и уперла руки в бока.
– Ну, и что ты пришел? Чего ты хотел оставить? Чтобы оставить меня, не нужно было припираться сюда! Ты уже все сделал, чтобы оставить меня. Слушай, я вообще-то пойду. Ты прав. У меня дети, у меня дела и муж, я занята, спешу, ни минутки свободной, вся в заботах и в печали…