– Гера, зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила я вдруг.
Он замолчал, разом вспомнив, что он тут вовсе не для того, чтобы наслаждаться обществом друг друга, не для того, чтобы рассказывать старые истории, не для того, чтобы быть вместе со мной. А зачем? Он потер лоб и кивнул, прикусив губу. Напряжение в лице выдавало его с головой.
– Я тебе принес старые фотографии, Лиза. Я подумал – ты бы хотела их иметь.
– Фотографии? – удивилась я.
– Я много фотографировал у вас дома. Нет, не смотри на меня, как на маньяка-извращенца. Я вообще много фотографировал, везде. В институте, на улице, случайных людей, случайную красоту, машины любил фотографировать. У вас дома было много праздников, всяких посиделок. Твой отец – он любил быть среди людей.
– Его вообще было хлебом не корми, дай что-нибудь отпраздновать, – кивнула я.
– Причем это могло быть как начало работы, так и ее окончание.
– Или даже середина, – рассмеялась я.
– Я нашел пленки, когда разбирал кладовку. Достаточно много, на самом деле. Мама хранила их в безупречном порядке, в сумке в кладовке. Большая часть, честно говоря, ерунда. Даже я не помню, зачем сделал эти фотографии. Но на некоторых вы. Ты, Фая, Павел Владимирович, Маргарита Венедиктовна, мои однокурсники.
– Я хочу посмотреть, – кивнула я. – Ты прав.
– Я так и подумал, что ты захочешь. Поэтому и принес. Я думал просто оставить их… Надо было так и сделать.
– Надо было… почему? – спросила я, уже не сопротивляясь. Какая-то глупая шутка вселенной, сбой в матрице. Мы не будем вместе. Мне казалось, что будем… но нет, это мне просто почудилось. Когда кажется, креститься надо.
Вместо ответа Герман протянул мне обратно мой ноутбук, а поверх плюхнул Майкину огромную книгу. Наклонился, достал из-за колонны мусоропровода с пола сумку. Черная пухлая сумка с миллионом молний. Капелин раскрыл ее посередине и достал увесистую пачку плотных изображений, распечатанных на фотобумаге разного размера. Некоторые картинки съехали, их границы не были четкими. На некоторых виднелись следы, подтеки реактивов. Сделано вручную, handmade, его руками. Я стояла, не зная, куда деть компьютер. Фотографий было больше, чем я ожидала. Прошлое внезапно влетело в мой холл перед лифтом теплым весенним ветром. На одной из фотографий мой папа, еще живой, еще с нами, стоял посреди нашей просторной кухни и смеялся. Рядом с ним – пара студентов со стопками листов в руках. Я присела на корточки, положила компьютер и книгу на плитку пола и осторожно, как белого голубя в ладони, взяла фотографии в руки. Я чувствовала слезы на щеках, для женщин такие слезы – обычное дело.