Понятно, почему крестьянин начинает ненавидеть и деревню, и землю, особенно в Апулии: засушливую, унылую, пустынную, твердую как камень. Здесь бы надо провести каналы, насадить побольше тенистых рощ, где было бы много дичи, зверей, чтобы эти места давали не только фрукты, зелень, зерно, бобы, чечевицу, пшеницу, но и мясо.
У многих крестьян — ремесленников и батраков — дети растут хилые, болезненные и в очках в отличие от своих крепких, жилистых, здоровых родителей. Вот те и вынуждены пускать их по чиновничьей линии в промышленности. Городская пища вместе с гнилым воздухом и нервной жизнью лишь способствует ослаблению будущих поколений. А я спрашиваю: кто же будет ручным трудом заниматься?
Идем закрывать наряды. Как обычно, перед окошком толпа. Заводим беседы. Кто-то, оперев голову на руку, спит стоя, как лошадь. Ждем с бумагами в руках. Кто-нибудь из проходящих нет-нет да и выхватит из наших рук пачку нарядов, и ну бежать. Его немедленно догоняют — что за шутки! Кто-нибудь чуть присядет и коленями как даст под коленки впереди стоящему; тот едва удержится на ногах — и в ругань. А если завидим среди нас старичка, кричим ему: «Здорово, дед, пошли на обед!»
В раздевалках всегда воняет металлом и краской. От металлических шкафов, что ли, кстати очень маленьких (2.20 х 40 х 40). А может, мы сами притаскиваем вонь ржавчины и опилок на своих спецовках и башмаках. Посреди раздевалки фонтанчик, как в городском саду, в несколько струй.
В детстве мы вечера напролет забавлялись тем, что брызгали друг в друга водой из таких фонтанчиков. Подставляли руку к крану, стараясь зажать его, и тогда тугая, острая струя воды била очень далеко. Случалось по ошибке облить прохожего, который ругался на чем свет стоит. Еще в нашем арсенале были велосипедные камеры. Мы брали такую резиновую камеру, привязывали ее к трубке фонтанчика, закрепляли с другой стороны веревкой. Понемногу камера заполнялась водой, становилась похожей на огромную колбасу, на мяч, на мочевой пузырь, делалась массивной и тяжелой. Тогда мы отвязывали и резко отпускали ее. Камера принималась бешено крутиться в воздухе, потом извивалась на земле, потом снова в воздухе, пока вода в ней не успокаивалась.
У нас в цехе свой бог Вулкан. Он занимается термической и химической обработкой металлов. Коренной житель Бари — очень симпатичный, низкорослый, крепкого сложения. Всегда, даже зимой, в рубахе, причем такой широкой, что под нею целая фабрика поместится. В горле у него все время раздается какой-то рык. За это мы его прозвали «мотороллер». Он весь в ожогах. На руках и на ногах у него обширные зловещие шрамы, делающие его похожим на чудовище. Однажды он на моих глазах попал ногой в форму с расплавленным металлом, стынувшую на земле. Бедняга корчился, как змея, и орал. Ему мгновенно оказал помощь один из рабочих, которому дирекция за это выдала денежную премию.