— К сожалению, нет больше времени, нас ждут. Может быть, ты сможешь закончить задуманное завтра? — с надеждой попросил он.
Я согласно кивнула и, освободившись от его объятий, побежала в дом, и сама радуясь полученным результатом, на ходу сообщив:
— Сейчас быстро приму душ, переоденусь, и буду готова.
Данирэль очень мне помог при общении с чистокровными орчанками и орками, а так же, с похожими на них, или, наоборот, не похожими, их сыновьями и дочерями, от смешанных браков. Некоторых и полукровками-то назвать, язык не поворачивался. Впрочем, меня еще в большей степени трудно назвать полукровкой, но ведь кто-то поставил мне это в вину.
Их было немного, всего около тридцати, что меня удивило, ведь в Асмероне их в десять раз больше. Как выяснилось, все они имели работу, были неплохо устроены, в целом, довольны своей жизнью. На задаваемые Данирэлем вопросы охотно отвечали, и, благодаря правильной формулировке этих вопросов, мы с облегчением выяснили, что Надмир в вопросах расовой терпимости благополучный город.
В то же время, и здесь бывают взаимные недовольства, упреки, пренебрежение, иногда и оскорбления, но больше чем в бытовые конфликты это никогда не перерастает. А вот что касается приезжающих в город эльфов из других мест, то среди них иногда бывали те, кто активно угрожал оркам, заявляя, что их место в Орочей Степи, и рано или поздно Эльфийский Лес будет от них очищен. Правда, дальше слов дело не доходило, и эти эльфы, не причинив физического вреда оркам, рано или поздно покидали город.
Слушая рассказы орков, я думала о том, что такого рода расследование надо провести и в других городах Леса. Обязательно скажу об этом Эдмунизэлю, пусть он этим займется. А я займусь строительством Эльгномора, это и будет моим вкладом в борьбу с межрасовым конфликтом, если он есть.
Уже в сумерках, вернувшись в дом Данирэля, мы быстро поели. И он, ни о чем не спрашивая, подхватил меня на руки, и бережно прижимая к груди, отнес в мою спальню. Положил на кровать, вытянувшись рядом. Я не возражала и не сопротивлялась. Мое сердце замирало и проваливалось куда-то вниз, в предвкушении чего-то неизведанного и желанного.
Как и вчера, вначале это были ласковые поглаживания, постепенно переходящие в нежные поцелуи. Затем, в жаркие, страстные объятья, чувственные прикосновения, вызывающие у меня нечаянные, тихие стоны удовольствия. Избавив меня и себя от одежды, его горячие ладони и завораживающие губы были везде, на что моя чувствительная кожа отзывалась возбужденными волнами мурашек. Появилось непреодолимое желание и самой потрогать его тело. Коснуться, выглядевшего агрессивно и требовательно, мужского органа. И я поразилась его горячей шелковистости, и нетерпеливой, напряженной пульсации.