В какой-то момент, отыскалась еще одна моя антиэрогенная зона. Это оказались паховые складки, причем, неприятны были прикосновения, если их касаться не губами, а чувствительно надавить пальцами. Я, почувствовав неприятное давление в этой области, непроизвольно попыталась оттолкнуть Данирэля, но он быстро сместился к центру между моих ног, сосредоточив все свое внимание на самом чувствительном месте. Жгучая волна возбуждения вновь накрыла меня, вынуждая, теперь уже, наоборот, податься ему навстречу. Что-то сжалось в животе в жаркий комок.
Это было слишком, слишком необычно, слишком остро, слишком жарко, слишком пугающе. Хотелось это прекратить, и в то же время было невозможно оторваться от его желанных губ и твердого, горячего тела. Утонув в этих новых, сильных, возбуждающих ощущениях, я, от его ласк, неожиданно достигла пика удивительного, блаженного удовольствия, вызвавшего у меня удовлетворенный, неконтролируемый вскрик.
Но Данирэль не дал мне расслабиться вслед за угасшим возбуждением. Его непрекращающиеся поцелуи и безумные ласки вновь вызывали у меня желание. Накрыв меня своим телом, он просунул ладони под мою поясницу и, тесно прижав к себе, быстро проник в меня, заставив замереть от возникшей неприятной болезненности. Но когда он начал размеренно двигаться, незнакомые, притягательные ощущения затуманили мое сознание настолько, что я перестала понимать нашептываемые им слова. Вроде бы, судя по интонациям, он что-то утверждал, спрашивал, просил, но я полностью утонула в стремительно нарастающем, обжигающем чувственном удовольствии, сделавшим меня глухой и слепой и, в какой-то момент, это привело к умопомрачительному, упоительному взрыву наслаждения.
Расслабленные, уставшие, прижавшись мокрыми телами, мы лежали лицом друг к другу, и не могли отвести взглядов, в котором читались взаимная благодарность, нежность и… что-то большее. Неужели я, наконец, влюбилась?!
— Сердце мое, тебе хорошо? — прошептал он.
— Очень. А тебе? — еле ворочая языком, после пережитого экстаза, спросила я.
— Мне всегда хорошо, когда ты рядом. Я люблю тебя, — ответил он, прижимая к груди мою голову и ласково поглаживая. — Я понял это, когда увидел тебя в первый раз, еще тогда, на концерте в Асмероне. И дело не только в твоей необычной, завораживающей красоте, просто, я как-то сразу понял, что ты и по сути своей так же прекрасна. Но я не позволял себе думать о тебе. Считал, что ты можешь быть только восхитительной мечтой, никогда не достижимой, как звезда на небесах…
В этот момент, так некстати, в доме раздался сигнал посетителя, заставивший нас обоих вздрогнуть от неожиданности.