– Слушай, Гриша, – обратился он как-то в пути ко мне, – обе девочки отбивают меня друг у друга, не знаю, на ком из них остановиться. Да и боюсь – Старк приревнует.
– По-моему, возьмись за полпредшу. Это будет нам выгодно и с деловой стороны. Она может быть полезна, да и Старк не будет ревновать, – посоветовал я.
– А не лучше ли Буланова? По крайней мере, будем иметь свою машинистку, – возразил Мархов.
– Делай, как знаешь. В конце концов, это не мое дело, – ответил я.
– Вы – типичный армянин, товарищ Агабеков, вероятно, ревнивы, как все армяне, и, наверное, будете держать вашу жену под замком, – обратилась ко мне жена полпреда, с которой я ехал рядом.
– Я – коммунист и смотрю на женщину, как на товарища, но жена, кроме того, по-моему, является именно близким товарищем, каковых особенно много иметь неприятно, просто хотя бы из гигиенических соображений, – ответил я.
– Да, сразу видно, что вы не жили на Западе, и хотя и коммунист, но отсталый. По-моему, я могу быть предана идее, партии, но быть преданной чему-нибудь прозаическому: кушанью, платью, мужчине, – я просто не понимаю, – сказала она, выразив на лице гримасу.
– Да, я на Западе не жил и, признаться, вашей теории тоже не понимаю, – ответил я.
Двухлетнее пребывание в Афганистане показало, что эти две женщины, снабженные партийными билетами коммунистической партии и пользовавшиеся покровительством полпреда Старка, знали только два чувства: любить или ненавидеть. Все их действия диктовались их животными чувствами. Своими любовными похождениями они восстановили всех против всех. Их муж Старк ненавидел тех, кого они любили, и тех, кого они ненавидели. Вся жизнь и работа посольства превратились в сплошную цепь интриг и любовных похождений.
– Слушай, Агабеков, сейчас Старк передал мне для перевода копию договора между афганским правительством и немецким летчиком Вейсом. Он просил никому, в особенности тебе, не показывать договора, но если нужно, то я сниму еще копию для тебя, – сказал прибежавший ко мне Мархов.
– Нужно знать содержание договора, тогда можно судить о надобности. Пойдем, прочтем сперва, чтобы тебе не трудиться зря, – предложил я, и мы направились в комнату Мархова.
Просмотрев документ, я повернулся к Маркову и увидел, что он смотрел испуганными глазами в окно.
– Что с тобой? – спросил я.
– Старк идет ко мне, – прошептал он. – Если он застанет тебя здесь, он сразу догадается, что я показал тебе договор. Будь добр, спрячься у меня в спальне, пока я его выпровожу, – попросил он.
Я перешел в соседнюю комнату, завешенную портьерой.