и Бажанов
[110], убежав из СССР, прибыли в Мешед. До распоряжения из Тегерана они содержатся в полиции. На днях беглецы будут высланы в Тегеран».
– Смотри, Сурен, – обратился я к моему помощнику, передав ему газету, – двое совслужащих бежали из СССР в Персию. Вероятно, по приезде в Тегеран они будут освобождены и свяжутся с местной белой эмиграцией. Дай задание нашему сексоту по белым, чтобы в случае их появления здесь он нас немедленно известил. Кроме того, напиши в Мешед Лагорскому, чтобы он сообщил нам, что это за беглецы, – приказал я Сурену.
Сурен молча обвел цветным карандашом заметку в газете.
В ту же ночь, когда я, вернувшись из города, зашел в канцелярию, Сурен передал мне недавно полученную и дешифрованную телеграмму из Москвы.
«Из Асхабада в Персию бежали Бажанов и Максимов. Бажанов (повторяем: Бажанов), будучи Москве, занимал ответственный пост и может быть чрезвычайно опасен. Выясните их местопребывание и примите все меры ликвидации. Трилиссер», – прочитал я.
– А вот еще одна телеграмма из Мешеда от Лагорского, – сказал Сурен.
«Прибыли Мешед перебежчики Бажанов и Максимов. Имею распоряжение Москвы и Ташкента срочно их “ликвидировать”. Не имею достаточных возможностей для выполнения задания. Приезжайте лично. Михаил».
Я обдумывал полученные сведения. Вероятно, беглецы захватили с собой что-то важное. Никогда раньше ГПУ в Москве так нервно не реагировало на побеги за границу.
– Что ты думаешь теперь делать? – спросил Сурен.
– Теперь думаю пойти спать, а завтра нужно ехать в Мешед, – насмешливо ответил я. – Нужно же помочь парню.
– Что он там делал целый год, когда в критическую минуту у него нет агентуры? Да и вообще, какой Лагорский чекист и резидент ГПУ, если даже одного человека не может ухлопать, – раздраженно сказал Сурен.
– Ну, теперь поздно судить его. Нужно дело делать, – ответил я. Я знал, что Сурен сам хотел быть самостоятельным резидентом в Мешеде, но его обошли и назначили Лагорского. Считая это назначение кровной обидой, Сурен всячески старался скомпрометировать Лагорского и показать, что если бы назначили его, дела шли бы иначе.
– Когда же ты поедешь? – спросил Сурен.
– Я завтра поговорю с полпредом, и тогда решим, – ответил я.
На следующее утро я сидел в кабинете посла Давтьяна. На совещание, как старый чекист, был приглашен также советник Логановский. По линии Наркоминдела уже поступила телеграмма добиться во что бы то ни стало уничтожения Бажанова. Это был чуть ли не первый случай, когда Наркоминдел выступал согласованно с ГПУ. Тогда это меня сильно удивило. Потом же я узнал, что приказ убить Бажанова был дан по всем линиям самим Сталиным, в секретариате которого работал Бажанов до своего отъезда в Туркестан.