Его спальня была просторной и уютной. В ней горела электрическая лампочка под розовым абажуром, повернутым так, чтобы бьющий в глаза яркий свет не давал Куэйлу уснуть. Кроме спальни, в квартире Куэйла имелось еще пять комнат, двери которых выходили в длинный коридор. В конце коридора находилась кухня, а за ней — комната-прачечная. В глубине этой комнаты у стены стоял бельевой шкаф, сквозь который можно было попасть в соседнее, якобы незанятое, помещение. На самом деле там размещалась контора Куэйла.
Внезапно у его кровати раздался резкий телефонный звонок. Куэйл мигом вскочил и поднял трубку. Несмотря на тучность, его движения отличались ловкостью и быстротой. У него было круглое умное лицо, выражавшее, по его желанию, то расслабленность, то энергичность. Это была незаурядная личность. Он перепробовал все ремесла, мог сыграть любую роль. О нем однажды было сказано, что он, подобно Джорджу Муру, не имел врагов, но и не был любим друзьями. И это было вполне вероятно, так как Куэйлу некогда было прикидываться дружелюбным: он вечно вынужден был заниматься нелюбимыми делами и играть неблаговидные роли.
И все же, если бы ему предложили измениться, вести размеренную и даже счастливую жизнь в благополучной среде, он бы решительно отказался. Его цепко держала та паутина, в центре которой он находился, наблюдая за развитием подготовленных им же событий и за поворотами судьбы-индейки.
— Куэйл слушает, — сказал он в трубку. Телефонист отозвался:
— Это главная линия. Будете разговаривать, сэр?
— Нет, — ответил Куэйл, — перейду на мою личную. Подождите минуту.
Он повесил трубку, вышел из спальни, миновал коридор, кухню и через шкаф в прачечной проник в смежное помещение. Он свернул в первую по коридору комнату, обставленную строго, как и подобает учреждению — большой письменный стол, столик машинистки, ряд стальных картотечных шкафов. На столе стояли три телефона, снабженных микрофонами специального образца. Куэйл поднял трубку одного из них:
— Алло!
С другого конца провода ему ответил тихий усталый голос Феллса. Куэйлу казалось, что у этого голоса всегда одна и та же безжизненная интонация, все тот же тембр, все тот же скучающий тон. Иногда он задавался вопросом, есть ли предел безразличию этого человека.
Феллс сообщил:
— Я думаю, вы будете рады узнать, что все прошло удачно.
— Значит, вы устроили встречу своим друзьям? — уточнил Куэйл.
— Да, — ответил Феллс. — Мы их встретили. — Куэйл спросил:
— Они были рады с вами повидаться?
— Так себе, — ответил Феллс. — Возможно, они надеялись увидеть кого-нибудь другого.