— Да, я мечтала, что это будет кошка — статная, пригожая, ясноокая! А свалилось на меня вот это чудо лохматое, лопоухое и чумазое!
— Смейся надо мной, Ладушка, — сквозь солоновато-сладостный комок в горле проговорила Олянка. — Только не прогоняй...
Лада поднялась на ноги — статная и стройная, но не до худобы, есть что обнять и приласкать, в руках подержать. Они с Олянкой были почти одного роста, глаза Лады смотрели снизу вверх лишь немного.
— Ты же меня совсем не знаешь, — сияя тёплыми, озорно искрящимися глазами, сказала она. — А вдруг сама захочешь от меня убежать?
— Я знаю тебя, Ладушка... Знаю лучше, чем ты думаешь, — коснулась её щеки улыбкой-дыханием Олянка. — Очень, очень давно. Но это долгий рассказ.
— А я никуда не спешу. — Лада гибко вывернулась из объятий и раскатила бубенчики смеха: — Вот только с такой нечёсаной неумывахой я целоваться не буду! Знаешь, что? Лезь-ка прямо в ручей, вода в нём тёплая-тёплая!
Удивительная вода и впрямь была приятно тёплой и пахла неописуемо-тонкой цветочной свежестью. Она смывала всю грязь сама, без моющих снадобий — Олянка это увидела, едва окунув в ручей руки. Захотелось забраться в него полностью, что она и сделала, скинув свою лесную одёжу. Поток был мелковатым, сидя получилось погрузиться лишь по пояс, и Олянка, черпая воду пригоршнями, плескала себе на грудь и плечи. И вздрогнула жарко, а потом зябко: Лада, присев на берегу, с ласковым любопытством разглядывала её.
— Ты как голодный волк, — сказала она, скользя мягкой ладошкой по плечу Олянки, щупая позвонки и рёбра.
— За зиму я всегда худею. — Олянка с затаённым глубинным жаром поймала руку девушки и прижала сверху своей, чтоб продлить касание.
Не то чтобы она была сейчас тощей, как соломинка, но жирка убавилось, она стала поджарой и гибкой, чётче проступали под кожей мышцы — не раздутые, но твёрдые. И щёки, наверно, ввалились, лицо посуровело... Давно Олянка не видела себя в зеркале или хотя бы в миске с водой, о красоте не думала, но сейчас вдруг захотелось нравиться — ей, Ладе. Больше ни о ком она не помышляла. Быть для неё, жить для неё...
— Ничего, откормим, — пообещала девушка, шаловливо брызгая водой ей в лицо.
Олянка не осталась в долгу, но Лада проворно отскочила. Олянка бросилась за ней следом в дом и опомнилась, только когда сообразила, что стоит нагишом перед ней. Ласковые светлые глаза Лады смеялись — просто невозможная шалунья!..
— Погоди-ка, сейчас поищу, во что тебе переодеться! — И Лада принялась рыться в сундуках.
Здесь хранилась кое-какая одёжа на всякий случай — к примеру, если кто-нибудь промок. Лада достала короткую простую рубашку, портки, повседневный белогорский кафтан — чёрный, со скромной красной вышивкой, и белогорские сапоги с кисточками.