— Скоро, скоро уж придёт лада твоя, — с улыбкой проговорила она, ласково поглаживая девушку по волосам. — Скоро шепнёт словечко заветное. И не будут больше глазки твои слёзы лить.
7
Строительство акведука для подачи воды в город Гудок шло полным ходом. Руководила работой Леглит, взяв себе в помощницы соседок по комнате — Эвгирд и Хемильвит. Все основные расчёты, а также чертежи принадлежали ей, но оплату у городских властей она попросила одинаковую и себе, и им. Усиленная работа дала свои плоды: навья уже собрала средства, достаточные для строительства собственного дома. В основном это была лишь стоимость камня, а возвести особняк Леглит могла и сама, даже в одиночку. Ну и по мелочи — обстановка, посуда и прочее. На широкую ногу она решила не размахиваться, рассудив, что довольно будет двух этажей и пяти комнат. А буквально на днях её ждал подарок: белогорская правительница распорядилась выплатить всем зодчим деньги на жильё. Ещё бы они этого не заслужили! Трудясь за крошечную плату — почти за миску еды и кров, да и тот весьма условный, они возводили на месте Зимграда такой красавец-город, какие и в самой Нави были редкостью. Госпожа Олириэн душу вложила в этот огромный, изматывающий труд. И это невозможно было не оценить по достоинству. Зодчие получили право селиться в любом месте по своему желанию, но большинство выбрали Зимград и его белогорского собрата — Ясноград, ещё одно детище Олириэн. Леглит пока не определилась, где строиться.
Вскипел на костерке чайник, и Эвгирд заварила отвар тэи. Три навьи расположились на складных стульчиках, а столом им служила пустая деревянная бочка. Хемильвит достала из колодца ведро, в котором у них хранилось масло, сливки для отвара тэи, а также запечённая тушка домашнего гуся. В корзинке под чистой тряпицей — хлеб и крошечный горшочек мёда; таков был их обед по-походному в разгар рабочего дня. Сливки в колодце были ледяные, масло — умеренно плотное, не расползающееся склизко под ножом. Хлеб — свежий, с хрустящей корочкой... Леглит вспомнились корзинки с гостинцами от Зареоки. Глухая боль заныла в сердце, которое никак не желало забыть милую губку, круглые щёчки. Да и как успеешь забыть, когда всего четыре дня назад Зареока сказала ей: «Жестокая лада».
Хоть бы она не была больна! Ведь отчего-то же она так похудела?.. Только бы не хворь.
— Леглит, ты что будешь — окорочок или крылышко? Или, может, предпочитаешь грудку? — спросила Эвгирд, разделывая холодного печёного гуся.
— Мне всё равно, — проронила Леглит.
Вторая её помощница резала хлеб на ломтики и мазала маслом, а сверху — тягучим золотым мёдом. Она же разлила отвар по чашкам и щедро плеснула сливок.