Их губы плотно, горячо и крепко слились в поцелуе. Ждана оплела жарким охватом рук шею княгини, вороша и лаская серебро её волос. Она страстно прильнула всем телом, ощутив на себе любящую силу объятий, а через миг очутилась в супружеской постели. Отбросив все посторонние мысли, она открылась для желанных ласк и сама дарила ответную нежность своей возлюбленной спутнице жизни. Северги-сосны они в своей вечерней беседе так и не коснулись; Ждана никогда не вдавалась в подробности того, как познакомилась с навьей, однако своего особенного отношения к ней и к Рамут не скрывала. Но Лесияра подробностей и не добивалась, уважая её право рассказывать только то, что та считает необходимым. И Ждана была ей благодарна за это доверие и бережность. Впрочем, никаких страшных тайн, которых она могла бы стыдиться, там и не существовало. Разве что, пожалуй, тот прощальный поцелуй, осознанно подаренный Жданой Северге в ту жуткую ночь — не вполне невинный... Но его Ждана решила похоронить в прошлом. Она хранила верность супруге и в делах, и в помыслах.
Утром она первым делом отправила посланницу к Гордане с Нечайкой и распорядилась подготовить подарки. Её душу не тревожили сомнения, она была твёрдо уверена в непобедимом врачебном искусстве Рамут, которая вместе с сердцем своей матери вернула к жизни Радимиру, смертельно раненную осколком твёрдой хмари. Вестница вскоре вернулась с радостными новостями: Нечайка благополучно разрешилась дочкой и чувствовала себя хорошо, новорождённая уже отведала молока родительницы-кошки. Следующие посланницы отнесли счастливой молодой семье дары от имени княгини Лесияры: отрезы добротных тканей, выделанную кожу для обуви, тонкую пряжу, золотые и серебряные нити для шитья, жемчуг и самоцветы. И соболью шубку для новоиспечённой матушки Нечайки. Также выбрав в оружейной палате великолепный меч двадцатипятилетней выдержки в богатых ножнах, Ждана присовокупила его к прочим гостинцам. Хранительница палаты, сестра-оружейница, знающая все тонкости этого дела, помогла ей определиться с выбором и указала на самый подходящий клинок. Ждана знала, что Лесияра такой дар для будущей дочери Лалады одобрит — дар «на вырост», но имеющий самую большую ценность.
После завтрака с семьёй княгиня удалилась по делам, а вскоре Ждане доложили, что к княжескому двору явилась Гордана. Та просила дозволения встретиться с государыней, чтобы лично поблагодарить её за подарки и поздравления с пополнением.
— Проводите в мои покои, — распорядилась Ждана.
Вскоре Гордана переступила порог светлицы, одетая в нарядный праздничный кафтан и чёрные сапоги с золотыми кисточками. К груди она гордо и взволнованно прижимала одеяльный свёрток, из которого доносился писк.