Они провели у его постели всю ночь, слушая его ровное дыхание и лишь изредка переговариваясь шёпотом: мать задавала какой-нибудь вопрос, Олянка охотно отвечала. Любимко пробудился поздно, когда солнце уже лилось в окна, и первым, что он увидел, было лицо Олянки, слегка утомлённое бессонной ночью.
— Как же хорошо, какое же это счастье — видеть тебя, — промолвил он. И, заметив рядом мать, чуть смутился.
А та сказала:
— А для меня счастье — видеть тебя в здравии! Как твоя головушка, сынок?
— Хорошо, матушка, — ответил Любимко и вдруг зарделся румянцем.
Мать, переводя проницательный взгляд с него на Олянку и обратно, едва заметно улыбнулась.
Любимко встал с постели, умылся и оделся, и они втроём отправились за стол. Ярополк всё ещё отсутствовал дома по служебным делам.
— Раз уж Олянка всё знает о твоём недуге, сынок, быть может, будет лучше, ежели она останется у нас, — сказала матушка Вестина. — Коли у тебя головушка опять разболится, она тебе тут же и поможет. А может, и припадки тебя оставят наконец-то!
— Я бы не хотел, чтоб она видела меня таким, — смутившись, проговорил Любимко. — Это страшно, матушка.
— Думаю, она девушка храбрая и не испугается, — устремив полный надежды взгляд на Олянку, ответила матушка Вестина.
— Это может быть ещё и опасно для неё, — заметно волнуясь, добавил Любимко. — Нет, матушка, отпусти Олянку домой! Она не обязана неотлучно около меня находиться.
— Думаю, за вознаграждение... — начала было матушка Вестина.
— Не нужно мне вознаграждения, госпожа, — перебила Олянка. — Прости, что прервала речь твою, матушка... Я просто хотела сказать, что целительницей себя не считаю и награды никакой брать права не имею. Коли мне удастся твоему сыну помочь, тем я и буду довольна.
Родители Олянки всем этим были сильно озадачены и смущены, но матушка, похоже, втайне лелеяла надежду, что Олянка наконец-то... Впрочем, вслух она этого не высказывала, но и в голосе её, и во взгляде читалась эта надежда. Со слов Олянки она быстро и проницательно сделала выводы, что парень по уши влюблён, а значит, всё возможно.
В пугающие подробности недуга Любимко Олянка родителей не посвящала, следуя просьбе матушки Вестины. Та опасалась распространения слухов, но Олянка и сама не стала бы болтать. Она понимала, что предложение поселиться в усадьбе было нацелено не только на лечение Любимко, но и на предотвращение разговоров и пересудов. Ярополк с супругой скрывали болезнь сына.
— Ты ничего не разболтала своим родичам? — спросила Вестина, когда Олянка вернулась в усадьбу из родительского дома.