«Случается, что любовь уходит», — пел Ив Монтан.
Лариса усмехнулась. Может быть, с кем-то и случается, но не с ней. Похоже, она обречена мучиться до конца жизни, своей или… или его.
Она передвинула иголку и снова стала слушать песенку про уходящую любовь. В принципе, так и должно быть, все имеет начало и конец. И у любви бывает конец, надо только набраться терпения и ждать, ждать… Может быть…
Резкий звонок телефона прервал ее мысли. «Мама, — обреченно подумала Лариса, нащупывая ногой отлетевший от кресла тапок. — Задерживается и хочет дать наставления насчет ужина». Повинуясь противному визгливому трезвону, она нехотя выползла в коридор и сняла трубку:
— Я слушаю.
В трубке молчали. Лариса подула в мембрану, потом потрясла аппарат, — опять в нем что-то отходит, надо новый покупать, — и повторила:
— Я слушаю! Мам, это ты?
От смешка, раздавшегося в трубке, ей сразу стало нехорошо:
— Нет. Здравствуй, Лора. Ты меня, конечно, не узнала? Это Андрей.
У Ларисы едва трубка из рук не выпала. Совпадение или…? Он мог бы и не представляться, его голос она узнала бы из тысячи других и через тысячу лет.
— Лора? Почему ты молчишь? Ты помнишь меня? Это Андрей Максимов. Я уже звонил тебе, но тебя не было дома.
— Да.
Это коротенькое «да» стоило ей неимоверных усилий. После неловкой паузы голос Андрея в телефоне сказал:
— А я сегодня тебя, кажется, видел.
— Да?
— Ты ведь работаешь в «Орбите»? Я заходил часа в три дня по делам в ваш офис. Сначала подумал, обознался. Потом специально вечером заехал снова и спросил у секретарши вашего шефа. Оказалось, действительно ты.
— И она дала тебе мой телефон?
— Да.
— Зачем?
— А что, это секрет? — вполне натурально удивился он.
— Нет, не секрет. Но зачем тебе мой телефон? Зачем ты вообще звонишь?
Только бы удержаться и не дать прорваться истерическим ноткам в голосе! Она должна казаться спокойной и равнодушной.
— Ну… — в некотором замешательстве протянул Андрей. — Просто так. Подумал, может быть, как-нибудь встретимся, сходим куда-нибудь, поговорим. Мы же с тобой все-таки не чужие люди…
Господи, что он говорит? Как он может говорить… так?
— Чужие, — деревянным голосом сказала Лариса.
— Что?
— Чужие, Андрей, мы давно уже чужие. — Лариса кое-как взяла себя в руки и продолжила почти спокойно: — И вообще, сказать по правде, этот разговор мне неприятен.
— Лора! — он усмехнулся. — Нельзя же так долго помнить старые обиды, тебе это не идет. И потом…
— Знаю, ты ничего мне не должен и ничего не обещал. Я сама была такой дурой, что повесилась тебе на шею. Так вот, я не хочу больше об этом вспоминать. И… И видеть тебя больше не хочу!