Ну и подумаешь, что никто не увидит, — все равно в новогоднюю ночь она зажжет елку и, безупречно одетая и накрашенная, сядет за безупречно сервированный стол, выпьет дорогого шампанского, а потом… О «потом» Жанна Сергеевна старалась не думать. Потому что «потом» ей оставалось только посмотреть телевизор, стереть косметику, снять платье и украшения и лечь спать. Но вряд ли она уснет, скорее всего опять будет обливать слезами подушку…
Стрелка на часах близилась к десяти, когда в комнату постучали. Не успела Жанна удивиться, кому это она понадобилась, как в приоткрывшуюся дверь просунулась голова соседки Наташи:
— Жанночка, можно к тебе? Можно? Ой, какая ты красивая!
Жанна обернулась от зеркала:
— Конечно, заходи. Спасибо за «красивую», ты тоже прекрасно выглядишь!
Наташа являла собой полную противоположность Жанне Сергеевне. Она работала продавщицей в валютной «Березке» и носила только ультрамодные шмотки. Вот и сейчас на ней было ярко-красное трикотажное платье с черными вставками по бокам, явно заграничного производства и явно очень дорогое. Талию подчеркивал черный лаковый ремень, пожалуй, слишком широкий, но тоже супермодный, с тяжелой золотой пряжкой. В ушах, на шее и на руках болталось неимоверное количество чешской бижутерии «под золото», так что блеском Наташа затмевала стоящую в комнате елку.
При виде всего этого импортного великолепия Жанна Сергеевна только вздохнула. Ну, не понимает девушка, что дорого и модно — это не всегда красиво. Платье «в облипочку» только подчеркивало недостатки Наташиной фигуры: низкую талию и тяжеловесный зад. И объяснять бесполезно, только испортишь настроение себе и ей.
Однако если вкус у соседки напрочь отсутствовал, то сердце было доброе.
— Жанночка, — робко начала Наташа. — Я вот тут подумала и хотела тебе предложить… Ты никуда не собираешься?
— Нет.
— Точно? Такое платье красивое…
Жанна усмехнулась:
— Ну, Новый год все-таки. Не встречать же его абы как.
— Так вот, если ты точно никуда не собираешься, может, пойдем ко мне? У меня там кое-какая компания…
Вот в Наташину компанию Жанне идти совсем не хотелось. Но отказаться — обидеть… Наташа прекрасно знала, что Жанна осталась одна, что ей сейчас, должно быть, тошно, вот и решила проявить сочувствие. Что ж, добрыми намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. Жанна в замешательстве смотрела на соседку, лихорадочно изобретая благовидный предлог для отказа. Как назло, в голову ничего не приходило.
— Извини, Наташенька, но я ведь никого там не знаю…
Наташа пожала плечами:
— Какая беда? Ничего, познакомишься!