Никто не обращал внимания на его лирико-философские взлеты. Сева поднимался и, не сказав ни слова, направлялся к лестнице, ведущей на чердак, — в мезонин, как называли родители чердачную комнату с выгнутой крышей. Марианна тоже поднималась. С видом заколдованной принцессы придвигала к себе грязные тарелки и ставила их одна в другую. Оля не делала попыток ей помочь. С детства у них было расписано, кому что и когда делать в доме.
Однажды отец сказал Василию:
— Таких людей, как вы, было много в прошлом веке. Они ценили талант, умели дружить и делиться последним.
— Это не про меня, — буркнул в ответ Василий. Как настоящий благодетель он жутко падал духом от благодарности.
Недавно и у Марианны появилась веская причина боготворить Василия. Севина картина «Летающие люди» прошла несколько строгих отборочных комиссий и заняла половину стены центрального зала на выставке молодых художников. И хоть Василий кричал, топал ногами, доказывая, что ни сном ни духом к этому не причастен, даже Сева ему не верил.
Это была ежегодная весенняя выставка. Только что переехали на дачу. На террасе свалены были нераспакованные узлы и ящики. Мать надела длинное шелковое платье, и отец сказал: «Полина Виардо». Мать сразу повеселела, стала моложе, красивей. И на всех вслед за ней накатило веселье. Со смехом ехали в электричке, потом, уже вовсю разгулявшись, взяли на вокзале такси и покатили в выставочный зал.
Выставка показалась сказочной. Не просто стены и картины на них, а прекрасные залы, источающие со своих стен тепло и красоту окантованного в рамки таланта. Возле картины Севы толпились все посетители выставки. Тот, кто отходил, снова возвращался. Глядели молча, сказать было нечего. Картина была загадочной. Над облаками, похожими на клубы белого дыма, летели два самолета. Не висели, не парили в голубом однотонном пространстве неба, а секли это пространство на небывалой скорости. Облака и небо по мере приближения к ним теряли себя, превращаясь в голубые реки и в курчавые белые деревья, а самолеты становились летящими людьми. И это был не фокус, а тайна.
Мать кидала острые взгляды на посетителей, с интересом поглядывала на Севу. Когда уходили, спросила у Марианны:
— И что дальше?
— Что ты имеешь в виду!
— Это как-то оплачивается или за спасибо?
— За жизнь, — ответила Марианна.
Мать ничего из ее ответа не поняла, накричала на Марианну и на этих же пара́х двинулась на Севу.
— А другие картины, они что, тоже никому не нужны? Или у других все-таки покупают?
— Не знаю, — ответил Сева.
— Фанатики, — вздохнула мать и стихла.